Долг перед народом!

27 лет Декларации о признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав

«Михаил Сергеевич слушал внимательно, проникновенно вникал в каждое сказанное слово. Эта встреча положила начало процессу восстановления прав депортированных народов, потому что прямо из кабинета Михаил Сергеевич дал указание председателю КГБ СССР Крючкову и председателю Совета национальностей ВС СССР Нишанову о принятии декларации.

14 ноября 1989 года на сессии ВС СССР был принят этот жизненно важный документ (Муса Дарсигов — депутат СССР по Назрановскому национально-территориальному округу № 674 Чечено-Ингушской АССР, 1989-1992 гг.).

Верховный Совет СССР принял один из самых гуманных государственных актов со времён своей истории — Декларацию о признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению в годы сталинизма. Напомним, что жертвами депортации стали 14 народов целиком и 48 частично — в общей сложности три с половиной миллиона человек.

Реабилитация жертв политических репрессий началась в СССР в 1954 году, но не получила своего достойного завершения и была свёрнута в середине 1960-х годов. Однако новым витком политического процесса реабилитации явилась так называемая эпоха перестройки. «Новый политический курс партии, начатый в апреле 1985 года, создал реальную возможность и необходимые условия для решения вопросов, связанных со снятием обвинений, выдвигаемых против целых народов. Стало возможным осуществление полной политической реабилитации народов, подвергшихся насильственному переселению в период культа личности», — сказал в торжественный день принятия Декларации председатель Совета национальностей Верховного Совета СССР Р. Нишанов. Учитывая исключительно важное значение этой проблемы, председатель Верховного Совета СССР Михаил Горбачев обратился к членам Верховного Совета СССР, ко всем народным депутатам Советского Союза, участвующим в работе сессии, с письмом о целесообразности принятия Декларации о полной реабилитации народов, подвергшихся насильственному переселению в период культа личности Сталина.

«...Законодательная реабилитация репрессированных народов будет иметь важное значение для укрепления национального достоинства каждой нации, восстановления исторической правды, оздоровления общественной морали, консолидации масс на платформе перестройки», — писал он. В свою очередь академик Андрей Сахаров назвал Декларацию документом огромного политического, исторического и нравственного значения. «Самое главное, — сказал он в день принятия декларации, — это обеспечить право на беспрепятственное возвращение народов, восстановление тех государственных форм, которые были у этих народов. Это тот акт, где мы не можем думать ни о чем, кроме восстановления справедливости».

Над выходом в свет этого уникального по исторической значимости документа приняли участие многие люди, представители власти, депутаты, историки и простые труженики, безусловно, важную роль в этом движении сыграл Муса Юсупович Дарсигов. Так считают все, кто знал его лично, и кто находился с ним рядом в те самые ответственные минуты в Кремле, и кто помнит горячие выступления Мусы Дарсигова с высокой трибуны, проникнутые болью и страданиями за судьбу не только ингушского народа, но и всех депортированных народов в годы сталинского режима.

«Я народный депутат от Ингушетии Муса Дарсигов, — говорил он гордо, с горским акцентом, без каких-либо признаков чинопоклонничества, приковывая к себе пристальное внимание не только сидящих в зале людей, но и зрителей перед экранами телевизоров (в те годы пленарные заседания постоянно транслировались), в том числе и ингушей, с огромной надеждой взирающих на своего депутата, делегированного отстаивать честь и справедливость своего народа. — Где же, правда? Почему сегодня я должен ходить кланяться к руководителю, мол, отдай мою землю? Почему такое творится? Зачем меня политически реабилитировать? Мне надо, чтобы мне отдали землю, на которой я родился. Пусть на этой земле живут люди любой национальности, мы будем жить с ними дружно!»

Потом в своём автобиографическом очерке Муса Юсупович напишет: «С первых дней в новой должности передо мной стояла цель донести до руководства СССР боль ингушского народа. Мне лично был передан писателем Идрисом Базоркиным запрос на имя Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева, чтобы я зачитал на съезде народных депутатов и вручил лично М. С. Горбачеву, что я и сделал перед всем миром, как только мне предоставили трибуну съезда... При нашей первой встрече с Базоркиным, после моего выступления на съезде, Идрис Муртазович мне сказал, что не напрасно прожил я на этом свете, и крепко обнял меня. Этот документ был первым при создании нашей республики».

Своей напористостью, которая объяснялась неизбывной болью за судьбу народа, Муса Дарсигов добился личной встречи с Горбачёвым. Позже он вспоминал, что буквально «поймал» его, выходящего из зала, и обратился к нему с просьбой о личной встрече, чем даже вызвал гнев первого лица. «От бессилия и клокочущей внутри боли из моих глаз просто полились слёзы, — вспоминал он позже, — и в этот же день, ближе к вечеру, Шахрай нам передал от Горбачёва, что он примет нас на 20 минут (а встреча продлилась на два часа). Я решил взять с собой Ису Кодзоева. Разговор у нас не клеился с самого начала, — вспоминал он. — Беседа началась с возмущения Михаила Сергеевича, что я слишком настойчив. Когда я отказался присесть, Горбачев мне сделал замечание. Я ответил, что если присяду, то забуду о самом главном, для чего я сюда пришел, и только потом мне Горбачев сказал: «Говори». И я в ответ ему сказал: «Вот это уже Михаил Сергеевич мужской разговор. Я пришел к вам просить не за один ингушский народ, а за все депортированные народы Советского Союза». Изложил боль и проблемы всех депортированных народов в целом, надо было набраться мужества говорить правду, что я и сделал, не раздумывая и не испугавшись перед первым лицом страны, где присутствовал и председатель Верховного Совета СССР Лукьянов.

Михаил Сергеевич слушал внимательно, проникновенно вникал в каждое сказанное слово. Эта встреча положила начало процессу восстановления прав депортированных народов, потому что прямо из кабинета Михаил Сергеевич дал указание председателю КГБ СССР Крючкову и председателю Совета национальностей ВС СССР Нишанову о принятии декларации. 14 ноября 1989 года на сессии ВС СССР был принят этот жизненно важный документ».

Люди старшего поколения хорошо помнят, как Муса Дарсигов не просто выступал: он буквально выворачивал свою боль наизнанку, говорил, как оголённый нерв, надрывно, доходчиво и искренне. Он был свободен, потому как за ним стояла правда, испытанная временем, избитая и изнеможённая, правда его многотысячного народа, с большими надеждами взирающего на него и жадно впитывающего каждое сказанное им слово. Это были времена, которые забыть очевидцы не могут, а современники не смогут до конца понять и осознать. Каждое выступление на трибуне стоило Мусе Юсуповичу здоровья, дважды он получил инфаркт. А однажды буквально сбежал из больницы и прямиком отправился во Дворец съездов, услышав по телевидению, что депутаты, которые выступали по проблеме репрессированных народов, говорили об этом как-то вяло, не так, как хотелось бы Мусе Юсуповичу, как следовало бы отстаивать попранные права народов.

С болью и надрывом, с большим волнением звучал его призывный голос в этот день: «Я прошу вас, уважаемые народные депутаты, поддержать не то чтобы мою проблему, а месхетинскую, немецкую... В этом зале нет никого, кто не пострадал в годы репрессий... Михаил Сергеевич, вас люди уважают. Надо при выступлении об этом вопросе говорить, а вы об этом никогда не говорите или говорите редко! Я прошу вас, извините меня, конечно (обращаясь к залу), но прошу вас, поддержите, поддержите репрессированные народы, чтобы этот вопрос решился раз и навсегда!»

Речь его пусть была и не отточенной, пусть и не изящной, как у златоуста, но говорил он истово, все видели, что это крик души. И этот крик был услышан коллегами: за декларацию проголосовали абсолютным большинством.

«Люди с высоким образованием часто говорят штампами, а Муса Юсупович, хоть он и не имел высокого образования, но его слова были искренними, они шли от его щедрой души, они вдохновляли людей, — вспоминает Аскар Акаев, бывший президент Киргизской Республики. — Он оправдал это доверие. Муса Юсупович сыграл важную роль в принятии постановления, имеющего силу Закона о реабилитации репрессированных народов». «Он располагал к себе одним только видом, с первых же слов, — делится впечатлениями и Сергей Шаболдаев, народный депутат РСФСР 1991 года. — Он обладал невероятной доброжелательностью, сопряжённой с чувством большого достоинства. Он никогда ни перед кем не раболепствовал, был спокойным и серьёзным человеком. Незаурядная была личность».

«Любил людей. Страшно переживал за судьбу народа. Звонил по несколько раз на дню. Я считаю, что он сыграл большую роль в жизни и ингушского народа и репрессированных народов», — говорит о нём и Руслан Хасбулатов, бывший в те годы председателем Верховного Совета СССР. «Настоящий был вайнах!» — так отзывался о Мусе Дарсигове Саламбек Хаджиев, народный депутат 1991 года от Чечено-Ингушетии.

«Я чувствовал большую нагрузку и ответственность за весь народ. Когда я оказался в своей должности, понял, насколько тяжело пробивать любой вопрос через кремлевские стены, а что уж говорить о восстановлении попранных прав народа, — говорил Муса Юсупович. — Но ко мне люди всё же поворачивались, прислушивались».

Р. S.: Сегодня, вспоминая те далекие, но полные надежд дни, Декларация Верховного Совета СССР от 14 ноября 1989 года отождествляется с образом Мусы Дарсигова и, конечно же, других патриотов, отринувших личное во благо своего народа, во имя восстановления справедливости. Они достойно выполнили свой долг перед народом!

Уже позже, 26 апреля 1991 года, Верховным Совета СССР был принят закон «О реабилитации репрессированных народов». Закон признал незаконными все правовые акты, в том числе местных органов и должностных лиц, принятые в отношении репрессированных народов, за исключением актов, восстанавливающих их права. История все расставит по своим местам.