Мы часто произносим и слышим фразу «культурное наследие народа». А что это такое, в чем оно заключается?
Ну, да: в школе нам что-то рассказывают, вдалбливая в головы прописные истины о «высоком», бесценном достоянии, оставленном в наследство предками, дома от старших перепадает определенная полезная информация (усваиваешь ли — другой коленкор), СМИ время от времени твердят о необходимости беречь памятники истории, о деятельности ЮНЕСКО, скорее всего, многие в курсе дела. Но вот вопрос: чувствуем ли мы сердцем это «культурное наследие»?
Ведь именно в этом его главное предназначение и суть: делать нас, наши поступки и деяния чуть добрее, осветлять наши мысли. Давнее и обозримое прошлое нашей страны, с которым неразрывно связана и задокументированная история малочисленного ингушского народа, свидетельствует, что к своему культурному наследию мы относились, мягко говоря, без особого пиетета.
Разрушая «до основанья», мы не думали, что будет «а затем». Однако «затем», наступая неминуемо, давило на подсознание народа, расшатывало его вековые основы, изменяя до неузнаваемости духовный уклад людей в ходе социального переживания.
Так чем же для нас являются те же материальные памятники прошлого? Для меня лично с недавних пор индикатором, лакмусовой бумажкой чувственности народа к утрате того или иного объекта культурно-исторического значения стала реакция одного муниципального руководителя на известие о сносе старой мечети в Насыр-Корте. После того как он услышал об этом, на его глаза навернулись слезы. «Вы потеряли благодать Всевышнего», — только и смог произнести чиновник в адрес жителей Насыр-Корта из-за комка в горле. В этих словах, наверное, и кроется глубокая истина, сермяжная правда того, что для нас значит разрыв связующей нити с прошлым, в том числе — потеря объектов осязаемой, материальной культуры.
Мы почему-то привыкли считать объектами культуры лишь архитектурные памятники старины горной Ингушетии — сохранившиеся боевые и жилые башни и их руины. Видимо, потому что в плоскостной части республики их очень мало, а те, что сохранились (та же многострадальная Назрановская крепость), медленно разрушаются, хотя время от времени мы и разрабатываем программы по их реставрации и укреплению.
Печальная участь насыр-кортской мечети, судя по всему, грозит и первой мечети, построенной в Назрани более века назад братьями Гиреевыми — представителями купеческой гильдии. После депортации ингушей здание мечети превратили в магазин, который функционировал вплоть до развала СССР. В новое время мечеть восстановили, покрыли зачем то штукатуркой, там проходят богослужения. Однако малые площади не позволяют вместить всех желающих отправлять богослужение именно в этой мечети, и потому некоторое время назад верующие решили собрать деньги, чтобы выкупить территорию рядом и построить новую мечеть. И ее очертания сегодня видны. Прямо красавица — глаз не оторвать. А что же старая мечеть? Она, как бедная родственница, старушка-мать, за которой родные дети ухаживают уже с заметным раздражением, одиноко стоит чуть в отдалении. Никто не додумался попросить архитекторов, разработавших проект новой мечети, как-то сохранить старую, сделав так, чтобы ее стены гармонично слились с новой. Такое впечатление, что новую красавицу тяготит это соседство, и она посылает ей недвузначные сигналы, мол, «ты отжила свой век, уходи». И она, повторюсь, (скорее — да, чем нет) «уйдет», унеся с собой частичку Божьей благодати, и вряд ли ее спасет статья 243 УК России: ответственность за уничтожение памятников у нас наступает, если они внесены в единый государственный реестр объектов культурного наследия. А зачем нам наследие какое-то?! «Мы наш, мы новый мир построим!..» А вот с Божьей благодатью или без — об этом мы начинаем задумываться задним числом.