К встрече Нового года в наше время относятся по-разному. Кто-то скептически заявляет, что это вовсе не наш праздник, не имеет отношения ни к нашему менталитету, ни к нашей религии, кто-то продолжает традиционно украшать елку и ставить ночью под ее ветками новогодние подарки, а кому и вообще безразлично, что там, кто там и почему. Но, как говорится, это дело каждого.
Мудрые люди к этому празднику всегда относились спокойно, никогда его не культивировали, но и не вешали всякого рода ярлыки. Воспринимали его, как возможность побыть в кругу семьи, родственников, отдохнуть от трудодней и быть в хорошем расположении духа. При любом раскладе ощущения праздника в этот день не унять даже у самого заядлого нигилиста. В конце концов, каждый из нас в душе остается ребенком, сколько бы лет ему ни было, и воспоминания из детства: ожидания настоящего Деда Мороза, запах мандаринов и подарки — нас не покидают никогда. Да и прошлое наше связано с самыми теплыми воспоминаниями об этом празднике.
...Наступал Новый 1993 год. Мы жили в селении Базоркино (Чермен) Пригородного района. Время было, мягко говоря, неспокойное, еще были слишком свежи раны после страшной трагедии осени 1992 года. Многие семьи потеряли своих близких, продолжали оставаться без вести пропавшими сотни невинных жертв, сожженные дома ушли под глубокий снежный покров. Снег словно прикрывал своею невинной чистотой безумие, сотворенное человеческими руками.
Село практически было безлюдным, но продолжали вопреки всему жить где-то до двадцати ингушских семей в южной части села (ее называют обычно «прицепиловкой»), и их всячески старались «выдавить» разного рода экстремисты и националисты. Вот в таких условиях мы жили как коммуна, поддерживая друг друга, ездили за продуктами в Назрань на единственном общественном транспорте — частном автобусе Магомеда Харсиева, рискуя жизнью.
И вот наступило 31 декабря. В 4 часа утра нас разбудили два мощных взрыва. Оказалось, что наш район обесточили, взорвали газовый распределитель и электрический трансформатор. А мороз в тот день доходил до минус двадцати пяти — тридцати градусов, стояла не привычная для наших мест зима, да и снега намело видимо-невидимо.
Ребята, хвала Всевышнему, у нас оказались мобильными и хозяйственными. У Абуязита Харсиева нашлись всякого рода запчасти, чтобы восстановить электричество, а с газовым распределителем помогла военная часть, расположенная рядом с нами. Нам, молодым мамам, пока мужчины занимались восстановлением коммуникаций, пришлось тоже проявить смекалку, чтобы не замерзнуть: собрались в одном доме с ребятишками и стали с ними бегать, прыгать, играть в разные игры, запивая хлеб компотом. Уже к вечеру этого дня в наших домах появились свет и газ.
Все довольные разошлись по своим домам, наступила тишина, сопряженная и с радостью, что получилось возобновить наши жизненные артерии, и с тревогой за завтрашний день. В дверь постучали в 23 часа ночи. Заходит настоящий, с красным носом, с мешком за спиной, веселый Дед Мороз со своей свитой: Снегурочкой, гармонистской и танцорами. Процессия пошла из дома в дом, поднимая дух и всеобщее настроение. Всё как положено: детям за стихотворение подарок, зажигательная лезгинка, шутки, смех. А позаботился об этом Магомед Харсиев, которого лучше знают в селе, как водителя автобуса.
Как оказалось, Магомед за день до этого попросил в школе соседнего села костюм Деда Мороза, сделал сам детям подарки, а артистического таланта и оптимизма ему было не занимать.
Праздник удался, а какой заряд жизни мы получили! Этому в то время и цены не было. Вот и думайте, чем он плох — новогодний праздник, и сколько от него позитива и негатива. Много еще было «встреч нового года» и счастливых моментов в нашей жизни, но Новый 1993 год нам запомнился особенно.