В то время как в последние годы наркологи бьют тревогу по поводу стремительно распространяющейся наркомании, дурманящее зелье успело добраться до оплота ингушского общества — семьи. По словам главного нарколога республики Джамбулата Ваделова, большинство наркоманов в Ингушетии начинали злоупотреблять наркотиками после того, как уже обзавелись собственной семьей.
— Семья уже не удерживает людей от вовлечения в наркоманию. Бывает часто так, что молодой человек немного побаловался зельем, потом на время оставил, женился и после того, как понял, что семья никуда не уйдет, вернулся к наркотикам. Но бывают и такие случаи, что именно семья впоследствии влияет на то, чтобы отец семейства раз и навсегда оставлял пагубную привычку. Бывает, что дети начинают совестить, а отцу действительно становится стыдно за свой образ жизни, — рассказал Джамбулат Ваделов.
Но далеко не всегда наркотики отступают. В данное время в Ингушетии сотни семей сталкиваются с проблемой наркозависимости близкого человека. Во многих таких случаях это приводит к распаду семьи. В редких случаях супруги терпеливо ждут, надеясь, что разум и совесть возобладают.
Мадина (имя изменено) узнала, что зять употребляет наркотики, когда однажды в салоне его машины увидела, как последний впал в бессознательное состояние прямо за рулем автомобиля.
— Подозрения возникли, когда зять начал временами вести себя неадекватно. Баклосан, таблетки разные начала находить моя сестра у мужа. А у них уже было трое детей. Мы, конечно же, забрали ее домой с детьми, и возвращаться домой она никогда не собирается. А ее бывший муж после этого успел прихватить тяжелое заболевание и загреметь в тюрьму за наркотики, — рассказала она.
У Заремы сосед также злоупотребляет наркотиками, но пока не лишился своей семьи.
— Моя подруга жалуется, что муж наркоман, но клянется, что никогда его не оставит, она почему-то уверена, что он вылечится. У них маленький ребенок, она работает, кормит семью, а он в это время балуется наркотиками. Хорошо это или нет, но она с этим фактом смирилась. Мой брат тоже когда-то употреблял наркотики. Мы вытащили его из этой трясины благодаря тому, что не оставили одного. Сделали так, чтобы не предоставлять его самому себе. Мои братья устроили его к себе на работу, постоянно находились рядом с ним, пока он действительно не завязал с этим, — говорит Зарема.
Многие жители Ингушетии считают, что в отношении тех, кто продает и потребляет наркотики, принимаются недостаточно жесткие меры, в первую очередь согласно ингушским адатам (законам). Не всех из них отлучают от села, а часто отлучение бывает номинативным.
В 1998 году на собрании алимов, старейшин, имамов населенных пунктов Ингушетии был принят ва1ад (всенародное решение) о мерах наказания в отношении тех жителей республики, которые совершают те или иные преступления. Среди этого перечня значились сбыт, хранение и распространение, потребление наркотических и спиртосодержащих средств. Преступивших рамки закона, согласно этому решению, должны были безоговорочно отлучать от села или города проживания. Это буквально означало, что если семья нарушителя и останется в селе, то будет полностью изолирована от него во всех аспектах жизнедеятельности. Односельчане не имеют в таком случае права поддерживать отношения с этими людьми. Пресекается проведение ими свадебных, поминальных и иных массовых мероприятий. Наказание должно действовать не только в отношении непосредственного преступника, но и в отношении его близких родственников.
Во многих селах и городах Ингушетии местные жители знают в лицо не только тех, кто потребляет наркотики, но и тех, кто ими торгует. В основном последние делают это без принятия особых мер утаивания своего «предприятия» и располагая определенной силой, покрывающей его. И во многих случаях вопрос их отлучения от села, города не ставится.
— В нашем селе есть одна молодая дама, которая спаивает наркоманов аптечными наркотиками. Наверное, в селе не найти человека, который бы об этом не знал. Ее родственники в курсе этого. Но я не слышал ни разу о том, чтобы ей кто-то сделал хотя бы замечание. То ли наши имам, туркх, тамады не знают об этом (хотя об этом знают практически все), то ли не хотят знать. А она преспокойно себе торгует, — рассказал житель одного из сел Назрановского района Бекхан.
Практика отлучения от ингушской общины нарушителей закона чаще, чем в каком-либо другом селе, встречается в селении Чермен Пригородного района. Здесь уже не один год жестко действует система наказания по исламским и ингушским законам в отношении торговцев и потребителей зелья. И это, по заверениям местных жителей, дает огромные результаты уже не первый год. Село может похвастать тем, что ва1ад здесь действительно действует.
— Десять лет, как у нас практически нет в селе наркоманов и торговцев наркотиками. В отношении всех нарушителей мы принимаем жесткие меры наказания — отлучаем от села, а это значит, что мы не даем им проводить массовые мероприятия — похороны, свадьбы, принимать гостей. Если человек умер, будь он сам нарушитель или близкий родственник одного из тех, кто потребляет или продает наркотики, то проведут минимум религиозных обрядов, которые мусульмане обязаны организовать в любом случае — искупать, похоронить тело. Но собираться в его дворе, проводить раздачу милостыни и т. д. мы не даем. Даже когда у нашего имама случилась подобная ситуация с его родным дядей, мы не сделали исключения. Но зато ситуация у нас выправилась, — рассказал туркх села Башир Ужахов.
Как рассказывает местная жительница Лейла, в селе в 90-х годах местная молодежь погрязла в наркотиках. В соотношении с численностью населения села количество наркозависимых и наркодилеров превысило критическую черту. Неизвестно, как бы здесь сложилась ситуация, если бы местное духовенство и старейшины не перешли бы от голословного до действительного применения ва1ада в отношении преступников.
— Я не скажу, что у нас сейчас нет ни одного торговца или наркомана, но их практически не осталось. Люди все-таки побаиваются отлучения от села, — рассказала она.
Вот и недавно в Чермене скончался местный житель, который был известен на селе тем, что продавал наркотики. Проводить принятые в таком случае обряды, согласно кадаритскому тарикату, местное духовенство не позволило и на этот раз.