Каждый человек, любая личность — это в совокупности целый мир, ни на какой другой не похожий. И с уходом каждого из нас скудеет земля, вскормившая нас вместе с молоком матери.
Но, согласитесь, гораздо больше теряет общество, когда от нас уходит личность с большой буквы. Это может быть созидатель, мыслитель, просветитель, который выше собственных интересов всегда ставил национальные и духовные проблемы. С уходом такого человека сиротеют не только самые близкие и родные люди, но и целый духовный пласт, будь то литература, музыка, театр или журналистика...
Именно о такой яркой личности я хотела бы рассказать в этой небольшой газетной публикации для того, чтобы читатели в очередной раз сумели окунуться в мир искусства: быть человеком, прежде всего, а не только профессионалом своего дела. Мы будем говорить о жизни и творчестве Алихана Костоева — первого литературного критика среди ингушей, видного политического и общественного деятеля, неутомимого труженика и борца за справедливость.
Алихан Усманович Костоев родился 1 июля 1934 года в селении Яндырка (Яндаре) Назрановского района Чечено-Ингушской АССР в семье известного на Кавказе религиозного деятеля Усмана-муллы.
Когда начались массовые репрессии, Алихан учился в третьем классе Яндырской семилетней школы, но судьбе неугодно было, чтобы мальчик отучился и жил в своем родном доме: она готовила ему, как и всему ингушскому народу, другую жизнь на чужбине, которую потом будут называть «местом высылки» репрессированных кавказцев.
По месту прибытия депортированных десятилетнего Алихана определяют в местную школу поселка Лихачевка Убаганского района Кустанайской области Казахстана, куда была вывезена основная масса изгнанных из родных мест ингушей и чеченцев. Затем некоторое время Алихан учился в самом Кустанае и, наконец, в 1948 году окончил Тобольскую областную семилетку. В сентябре того же года ему удалось поступить в горный техникум города Карталы Челябинской области. Нужно было скорее приобретать какую-нибудь рабочую специальность, чтобы зарабатывать деньги на кусок хлеба и самое необходимое. И о литературе в тот период не могло быть и речи.
Проработав несколько лет после техникума шахтером и строителем, Алихан Костоев по возвращении на родину в 1959 году предпринимает попытку стать студентом самого престижного вуза страны, и с первого раза блестяще сдает вступительные экзамены в Московский государственный университет имени Ломоносова.
Став студентом факультета журналистики, Алихан параллельно лелеет другую мечту — учиться в стенах знаменитого Литературного института имени Горького. Для исполнения своего желанию он не только мечтает стать профессиональным литературоведом, но и усердно работает и посылает на творческий конкурс различные критические статьи, рецензии и другие материалы. Вскоре, успешно преодолев все условия конкурса, Алихан идет на вступительные экзамены, блестяще справляется со всеми заданиями и становится студентом всемирно известного литературного вуза.
Жил он в период учебы в одной комнате с ингушским писателем Саидом Чахкиевым, который очень тяжело перенес весть о кончине своего товарища. Давняя и крепкая дружба между двумя писателями вылилась позднее в авторской притче А. Костоева под названием «Старик и юноша», посвященной Саиду Чахкиеву.
— Всегда мобильный, веселый, неунывающий, находивший общий язык с любым и каждым, Алихан имел в институте большой вес и авторитет, — вспоминал Саид Чахкиев. — А к окончанию института для дипломной работы Алихан затеял совершенно новый цикл статей, хотя проще было собрать и подкорректировать старое, но Алихан и здесь не изменил собственным принципам: какие высокие требования предъявлял он своим оппонентам в статьях, такие же ставил и перед собой. Одним словом, надо сказать, что и преподаватели, и студенты института души не чаяли в Алихане Костоеве — прекрасном студенте и верном друге.
В 1965 году Алихан Костоев успешно окончил факультет литературной критики Литературного института и после завершения учебы вернулся в Грозный, где жила его семья после возвращения из ссылки. Устроился в единственную на тот момент республиканскую газету «Сердало», которая выходила на ингушском языке, где он ещё до студенчества успел поработать заведующим отделом культуры.
К этому времени у него уже было немало написанных вещей, обзорных статей и этюдов, среди которых хотелось бы выделить такие, как «Раздумья об ингушской литературе», «Молодые поэты мужают», «Ахмет Боков», «Что видно в зеркале» и другие работы, которые заставляли многих писателей и поэтов по-новому взглянуть на всё происходящее вокруг.
Следует отметить, что Алихан Костоев был двуязычным писателем и критиком. Писал на одном языке, мог тут же перевести на другой, более углубляя мысль и расширяя тему. Будучи студентом отделения критики, он писал в основном статьи по своей родной, ингушской, литературе. Уже тогда эти статьи отличались глубиной анализа, требовательностью и логической строгостью суждений, бескомпромиссностью, что, понятно, нравилось не всем авторам и людям, сидевшим в редакторских креслах, и именно поэтому Алихана почти не печатали. Его не раз сравнивали с известным критиком Белинским, который, как мы знаем, очень строго относился к творческим работам русских авторов.
«Что касается творчества ингушских писателей, я считаю, что сейчас, когда вновь возрождается наша литература, искусство, наука, мы ни в коей мере не должны понижать планку прыжка, а обязаны поднимать ее на максимально высокий уровень. Только стремясь к ней, мы выберемся из того болота, в которое были брошены по не зависящим от нас и от народа обстоятельствам», — часто повторял он во время споров с соратниками по перу.
Такое требовательное отношение Костоева к самому себе и пишущим людям, прежде всего, говорило о том, что самым первым шагом к достижению всякого успеха он считал грамотность и образованность. На второй план он ставил непреклонность перед собственными убеждениями и принципами.
Чуть позднее у А. Костоева выходят в печать объемные статьи: «Повести и рассказы Ахмета Бокова», «Творческий путь Саида Чахкиева», «60 и 40», «Стихотворения Капитона Чахкиева», а также не менее занимательная рецензия «Честь ингушской женщины» и целый сборник литературно-критических статей под названием «Свидетель времени».
Работа над повестями «Семь вечеров» и «Аслан и Райзан» были завершены автором в 1972 году, за год до начала известных событий в Грозном, где наш герой был замечен, как один из самых активных участников протестного движения в республике. Хотя справедливости ради нужно отметить, что Алихан Костоев ещё со студенческих лет являлся сторонником национального ингушского движения за восстановление прав репрессированных народов и одним из авторов и редакторов писем, заявлений и обращений ингушского народа в центральные органы власти.
Ему, как и многим провидцам, было понятно, что на его родной земле за время отсутствия коренных жителей мало что изменилось в лучшую сторону. И поэтому он не мог оставаться в стороне от страданий народа и самым активным образом включился в работу за восстановление национальной целостности Ингушетии, иными словами — возвращения ей Пригородного района, отданного Северной Осетии в пору депортации ингушей.
Беспрецедентным политическим событием тех лет явился трёхдневный митинг ингушского народа, прошедший с 16 по 19 января 1973 года в столице бывшей Чечено-Ингушской АССР, Грозном. Движимые исторической справедливостью лидеры народа того периода Джабраил Кортоев, Ахмед Газдиев, Идрис Базоркин, Султан Плиев, Ахмед Куштов и другие взяли на себя ответственность и во всеуслышание озвучили непреклонную волю ингушского народа к возвращению территорий, отторгнутых в пользу Северной Осетии.
Очевидцы того неспокойного времени вспоминают: в эти дни в Грозном стояли редкостные морозы. Столбик термометра опускался до 30 градусов мороза, но народ выстоял трое суток, и трибуна при этом не оставалась свободной ни на минуту. Митингующие охраняли буквально все подходы к центральной площади Грозного. Все осознавали возможные серьезные провокации, и поэтому вокруг памятника Ленину было организовано круглосуточное дежурство. Ингуши очень толерантно, насколько это было возможно, ждали решения судьбы Пригородного района. И не дождались. Возвращать его власти не намеревались. И это свое решение они продемонстрировали разгоном митингующих силовыми методами, за что впоследствии не понесли никакого наказания за причинение вреда здоровью людей, участвовавших в мирном протесте.
Без преувеличения можно сказать, что в эпицентре этих событий находился и Алихан Костоев. Да не один, а со своим братом Бесланом, друзьями, собратьями по перу и многими людьми, которые не могли равнодушно сидеть дома в тепле и смотреть на всё происходящее со стороны.
После того, как пикетчики были разогнаны ледяными струями из пожарных водометов, у Алихана, само собой разумеется, начались большие неприятности как в личной жизни, так и в профессиональной карьере. Ему инкриминировалась чуть ли не главная роль в организации беспорядков.
Как одному из подписавших «Обращение ингушского народа» в адрес Политбюро ЦК КПСС, Алихану Костоеву было предложено подготовить письменный доклад против лиц, обвиненных действующей властью в национализме, но с его стороны последовал категорический отказ, что и послужило поводом для его увольнения с работы и дальнейшего преследования.
Уместно будет отметить, что подобное линчевание творческой интеллигенции и партийных работников из числа ингушей продолжалось ещё долгое время после окончания этого митинга. Сохранить за собой кресло в данном случае мог только тот, кто способен был публично осудить как сам митинг, так и его организаторов.
Алихан Костоев осознавал всю тяжесть политического произвола того времени и реально видел, как тяжело переживали неравнодушные ингуши, ожидавшие от этой политической забастовки более справедливого решения. Но, несмотря на это, он морально поддерживал своих соратников и говорил, что в Ингушетии еще не было случая, чтобы человеку позволили умереть голодной смертью.
«Главное — держаться вместе, оставаться людьми и сохранить в себе честь и достоинство настоящего ингуша. А такой день, когда все эти качества будут оценены должным образом, обязательно придет!» — говорил он.
По высказываниям многих друзей и соратников А. Костоева, в такие тягостные и мрачные дни приятно было осознавать, что рядом находится такой волевой и сильный человек, как Алихан, который мог поднять настроение и дух здорового оптимизма
В период, когда волна политического гонения ингушской интеллигенции немного спала, Алихану Костоеву удалось устроиться на работу в Чечено-Ингушское радио. Он занял место редактора детской программы передач. Именно «занял», потому как к этой работе у него просто не лежала душа. Несмотря на всевозможные попытки, ему так и не дали заняться более близким ему по духу делом — художественным творчеством. Потом его просто уволили, фактически запретив работать. Впрочем, эта участь постигла многих представителей ингушской интеллигенции. Так власть боролась с теми, кто был потенциально способен своим творчеством вести борьбу за права своего народа.
— Не дают, бармалеи, спокойно жить и работать, — говорил он с негодованием. — В газете «Сердало» даже года не дали проработать. Устроился на радио, здесь продержали чуть больше года. Сейчас со скрипом, с трудом приняли в книжное издательство редактором. Не знаю, сколько удастся здесь продержаться. А у меня ведь тоже семья, престарелая мать. Да и обидно, лучшие годы уходят, что ни напишешь — в стол, или делай то, чего они хотят. Нет, не по мне это, не по мне, я хочу, чтобы потомки мои не стеснялись за мои поступки и могли смело смотреть людям в глаза.
Как следует из этих слов Алихана, напор против него и ему подобных был неимоверно жестким, бескомпромиссным. Думаю, что мало кто выдержал бы подобный прессинг, но Алихан Костоев не сломался, не повинился и не повесил голову!
Саид Чахкиев вспоминал по этому поводу: «Ни при каких обстоятельствах, как бы трудны они ни были, Алихан ни разу не усомнился в правоте своего дела, никому не дал повода злорадно усмехнуться, порадоваться, что удалось-таки допечь его, загнать в угол. Этим он и отличался от других».
Для профессионального литератора оставался всего один выход — перебираться в Москву. И второй раз Алихан оказался в столице уже полный решимости в ней остаться. И многие столичные коллеги разделяли его решение, узнав о событиях, происходящих в республике.
Как ни парадоксально, но зачастую преследуемые в провинциальных областях находили в Москве тепло, понимание и защиту — в основном у передовой мыслящей интеллигенции, которую тоже зажимали все сильнее и сильнее. Но, тем не менее, в столице перед ним вторично распахнул свои двери родной Литинститут, где Алихан Костоев преподавал на кафедре и готовил группу молодых чечено-ингушских литераторов-прозаиков, критиков, поэтов и драматургов. Надо сказать, делал он эту работу квалифицированно, а главное — с большой душой.
Заведующий кафедрой, известный поэт и критик Роберт Винонен, хорошо знавший Алихана, без тени сомнений пригласил его вести творческий семинар в группе переводчиков с чеченского и ингушского языков. Пять лет вел этот семинар Алихан Костоев, отдавая все свои силы и знания будущим литераторам Чечено-Ингушетии.
Как рассказывали родные и близкие Алихана, это были, без преувеличения, самые счастливые годы его жизни. И тут подумалось, как мало, оказывается, надо человеку для счастья: не мешать, не дергать и не травить, а дать возможность работать по призванию, и только.
Серьезные последствия оставила для здоровья Алихана сложная операция, произведенная на горле. Но он по-прежнему писал, вел активную писательскую и общественную работу. Через его профессиональную редактуру проходили все официальные обращения ведущих политиков страны, и последней его работой стало собрание речей и выступлений делегатов II Съезда ингушского народа, состоявшегося в 1989 году. Через три года его не стало.
Сегодня мы можем смело констатировать, что труды Алихана Костоева не только не утратили своей актуальности, но и предстают перед нами гораздо значимее, нежели в период, когда писались.
И в этой связи мне хотелось бы привести в качестве примера небольшую выдержку из полюбившегося всем мини-рассказа А. Костоева, который говорит о высоких душевных чувствах, испытываемых людьми друг к другу.
«Немало лет странствуя, исходил я долгие дороги, познал далекие места, и хорошее увидел, и плохое изведал — и, наконец, вернулся в край отцовский, в незабвенное свое селение Яндаре...
— Высоко ли ты чтил Ингушетию нашу, где рожден ты и вырос? — спросил меня отец.
— Достойно ли ты вел себя среди людей вдали от отчего края? — спросил меня брат.
— В достатке ли тебе жилось в странствиях далеких? — спросила меня сестра.
— Много ли добра и богатства удалось тебе нажить? — спросила меня жена.
— Какими ты подарками обрадуешь нас? — спросили меня дети.
— Как хорошо, сын мой, что ты живым и невредимым в дом родимый вернулся! — обняла меня мать, ни о чем не спрашивая...»
Алихан Костоев всегда любил простоту, строгость, здравый смысл, стоял за культуру в разных ее проявлениях. И в одной из прекрасных ранних статей писал: «Если бы меня спросили, что является в настоящее время самым замечательным фактом в жизни чеченцев и ингушей, я бы, не задумываясь, ответил: национальная интеллигенция!»
Существуют в творчестве А. Костоева такие суждения, иными словами — крылатые выражения, которые так и просятся в современные школьные учебники. И таких мудрых и современных мыслей в его статьях предостаточно. А читая его критические работы, невольно ловишь себя на мысли, что литература и жизнь едины, нерасторжимы. Наверное, потому что Алихан Костоев по природе своей был хранителем и защитником народных ценностей и как бы присовокуплял к ним свою мудрость и житейский опыт. «О, это большое богатство — нежное сердце! Оно рождает щедрость и доброту души, оно делает человека чутким, внимательным, прекрасным, оно сеет вокруг себя красоту, благородство и любовь», — так писал он в одном из своих откровений. Согласитесь, только человек, сам имевший чуткую душу, мог сказать о сердце, что оно — большое богатство.
Такие вечные ценности, как истина, красота и добро — были и остаются в критических работах Алихана Костоева его основным и ведущим кредо, ведь по его утверждению, именно литература, с её многогранностью и величием, всегда способствовала духовно выверенному сближению и пониманию народами друг друга. «Мы очень часто рассуждаем о безопасности государств, однако не касаемся безопасности народной души. А она в судорогах и мучениях от накатов чужеродного, негативного...», — любил повторять он.
В записной книжке великого русского писателя Антона Павловича Чехова сохранилась такая запись: «Спасение народа — в его интеллигенции. Но в той ее части, которая честно мыслит, чувствует и умеет работать».
Ингушский мыслитель и критик Алихан Костоев был именно таким интеллигентом, который сумел так органично соединить литературу с общечеловеческой философией, от которой только ярче выражалась его индивидуальность.
Изучая творческий путь этого человека, мы видим, что исчерпать его душевную философия невозможно. Она многообразна, как человеческая душа. И именно поэтому критические работы Алихана Костоева читаются с не меньшей радостью и волнением, как и его стихотворения в прозе, притчи, повести.
Сполна испытав на себе идеологическое давление, прямое преследование и замалчивание своего творчества, он, будучи изгнанным, никогда не забывал о своей малой родине и жил ее надеждами. Ученый-литературовед, писатель, историк, он внес достойный вклад в становление национальной литературной критики, развитие художественной прозы и историографии.
Являясь просветителем и новатором, обладая редкостным тактом и реальным знанием жизни своего народа, он никогда не оставался равнодушным к вопросам его духа и национального здоровья. В этом можно убедиться, прочитав хотя бы одно из его произведений.
К большому сожалению, Алихан Костоев не дожил до официального признания. Уже после его смерти в Москве вышел сборник «Ореховое дерево», в который вошли три повести, стихотворения в прозе, сборник статей по ингушской литературе «Заман теш» («Свидетель времени»), а также многочисленные отзывы, рецензии, этюды и эссе.
Помимо произведений автора, в книге также содержатся и воспоминания о нем его современников, уникальные документы и фотографии. В силу того, что Алихан Костоев был двуязычным писателем и критиком, часть произведений Костоева написаны на ингушском языке, другие — на русском. Мурат Зязиков назвал эту книгу «не только вкладом в дальнейшее развитие литературы и истории ингушей, но и выражением глубокого уважения многонационального народа Ингушетии к памяти своего славного сына, патриота и гуманиста Алихана Костоева».