Джабраил Сулейманович Дзауров, родился в 1905 году в селении Кантышево Назрановского района. Отсюда сразу же после объявления войны он вместе с другими односельчанами и двоюродными братьями был призван на фронт Назрановской военной комендатурой. На тот момент ему было 36 лет.
У старшего брата Султана и второго — Бисолта была бронь. Они по заданию партии работали в тылу. Султан Дзауров был железнодорожником, учился в своё время в Воронеже, во время войны работал в призывной комиссии по мобилизации, Бисолт был председателем колхоза. А самому младшему брату Юнусу не было ещё восемнадцати. В семье, помимо них, были две дочери — Яхи и Хажар.
«Отец не любил рассказывать про войну, может, потому что тяжёлыми воспоминаниями ему не хотелось бередить свои раны, — говорит сын, Мовли Дзауров. — А может быть, оттого, что клеймо «враги народа», предательство со стороны власти, полное забвение темы, что представители депортированных народов наравне с другими сражались за Родину, били по их честолюбию и достоинству».
Да, ингуши-фронтовики, ценой жизни отстоявшие свободу и независимость Родины на полях сражений, хранили долгое молчание. К воспоминаниям о войне, к военному билету и ко всему, что касалось той жизни, была наложена некая печать молчания. И всё же отрывками прорывались у них воспоминания о тех страшных событиях.
Из истории Великой Отечественной войны мы знаем, что летом и осенью 1941 года войскам гитлеровской Германии удалось окружить несколько крупных группировок Красной армии. Во вражеском кольце оказался и наш герой Джабраил Сулейманович Дзауров, вместе со своим двоюродным братом и другими однополчанами. По свидетельству его племянника Умалата Султановича Дзаурова, они попали в окружение и выбирались по белорусским лесисто-заболоченным местам. Чтобы читатель имел хоть какое-то представление об этом, приведём отрывок из рассказа А. Ларионова «Повседневная жизнь советских окруженцев в «котлах» 1941-1945 гг.»: «Гибель на войне, тем более такого масштаба, как Великая Отечественная, была часто закономерным явлением. Однако в окружении её вероятность повышалась ещё в большей степени. Это объясняется тем, что нигде больше, кроме как в окружении, повседневность не переплетается столь тесно с собственно боевыми действиями, а жизнь со смертью почти до полного исчезновения границ между ними. Смерть боевых товарищей окончательно превращалась в абсолютно обыденную деталь действительности, становилась, как ни дико это звучит, полноправным элементом повседневности. Удивление часто вызывала не смерть, а случайное её избежание... Смерть угрожала в бою и на отдыхе, во время еды или сна, при попытке вырваться из окружения или просто укрыться от авианалёта и арт-огня...
Те же, кто уцелели, продолжали свой трудный и часто почти безнадёжный путь на восток. Голодные дни, холодные ночи под открытым небом, в лесах и болотах, без надежды обсушиться и обогреться, постоянный страх нарваться на немцев или быть схваченным полицаями, почти полная неизвестность о нахождении линии фронта, очередные смерти товарищей или случайных попутчиков — всё это сливалось в сплошную пелену, где уже не различалось времени суток, притуплялось чувство голода, явь мешалась с голодными галлюцинациями — таковы были во множестве картины повседневной жизни в окружениях 1941-1942 гг. Исход мог быть разным: безвестная гибель, плен и концлагерь, нахождение убежища у местных жителей и последующий уход в партизанские отряды, как самый счастливый вариант — прорыв к своим».
Погиб или пропал без вести во время продвижения по захваченной и окруженной территории двоюродный брат Джабраила Дзаурова.
«И вот они вышли на хутор, одиноко лежавший в этих непроходимых местах, — вспоминает Умалат Султанович Дзауров, племянник Джабраила. — Их осталось 20 человек, говорил дядя. Их там обогрели, накормили и дали проводника, который взялся их вывести через заболоченные места. Шли они цепочкой, шаг в шаг за проводником. Если сойдёшь хоть чуток с тропинки, могла затянуть в своё чрево смертельная трясина. Так вот там произошёл такой случай. С ними выходила из окружения санчасть. Главным врачом была женщина. Она-то и отступилась. Её прямо на глазах у солдат стало затягивать в болото. Все оторопели. Никто не решался протянуть ей руку. Тут Джабраил кинулся за ней в этот смертельный колодец. Стал он тянуть её за волосы, потом подтянулись и другие солдаты. Врача вытащили, понесли на руках, потому как она захлебнулась болотной жижей и была в тяжёлом состоянии. Так они прорвались к своим, в действующую армию. Докторша эта поправилась и вскоре пристроилась на работу в полевой госпиталь. А всех остальных военная прокуратура заключила за колючую проволоку. Не стало смягчающим обстоятельством и то, что они вышли из окружения с оружием в руках. Сколько их там держали, не знаю. Но из-за острой нехватки живой силы на фронте солдат освободили, но воевали они как штрафники, то есть их посылали на самые опасные участки и задания. Наверное, о судьбе таковых знают те, кто хоть мало-мальски знаком с историей войны. А главный врач, спасённая дядей, стала его лучшим другом, часто наведывалась к нему и всем рассказывала о своём чудесном избавлении.
И вот как-то в медсанчасть привезли тяжелораненого, командующего войсковой частью. В условиях полевого госпиталя ему нельзя было ничем помочь. Встал вопрос о срочной отправке его в глубокий тыл, в Среднюю Азию. По предложению главного врача сопровождающим выбрали надёжного и проверенного Джабраила Дзаурова, дав ему ещё на подмогу двух солдат. Выполнив задание, они вернулись в часть, которая к тому времени стояла под Сталинградом. Вот эту картину, которую он застал, будучи участником Сталинградской битвы, Джабраил вспоминал всегда с ужасом. Он говорил, что в этой бойне смешалось всё: вода, кровь, лошади, люди, оружие. Это было сплошное месиво, говорил он, а река Волга текла кровью убитых и раненых«.
Мовли Дзауров помнит именной пистолет ТТ, подаренный отцу Рокоссовским. Где и при каких обстоятельствах, он сказать не может. Пистолет долго хранился в личных вещах отца, и никто в них не копался, кроме него самого. После его смерти родные обнаружили пропажу пистолета вместе с хранившимся с ним военным билетом. «Остались лишь грамоты, — говорит Мовли, — за трудовые успехи. Он ведь был ветераном труда, и юбилейные медали. И, конечно же, наша память».
Помнит Мовли и его боевого товарища, высокого, худощавого мужчину, который часто приезжал к отцу с соседнего села Долаково на мотоцикле. Отец говорил, что из всех, кто выходил с ним из окружения, в живых их осталось двое.
Вот всё, что нам удалось собрать по крупицам из военных рассказов его родных и близких людей. С фронта его отозвали, как и всех ингушей и чеченцев, в суровый февраль 1944 года. Когда и как он воссоединился с семьёй, никто не помнит.
По жизни Джабраил был спокойным человеком, степенным, уважаемым. Он не пользовался льготами ветерана, да и не баловала таковыми до последнего времени власть ингушей. Он никогда не сидел сложа руки, был настоящим трудоголиком. Всегда носил рубашку по-ингушски, со стойкой-воротником, и сапоги. Подтянутый, с солдатской выправкой, физически крепким был до конца своих дней. Водил машину, косил траву для живности, которую держал в хозяйстве. Жил он честно, по людским понятиям. Всегда имел в загашнике рубль, которым выручал соседей, друзей и родных. В семье был сдержанным, как в принципе и подобает ингушам, в меру строгим и в меру добрым.
Умер он трагически в 1999 году, в ДТП. Похоронен на родовом кладбище.
Мади Цечоева, его последняя супруга, была четвёртой женой Джабраила. Предыдущие его жёны скончались от болезней. Мади сегодня часто навещают гости из военкомата, совета ветеранов и Росгвардии Республики Ингушетия. Четыре сына и внуки Джабраила живут в селении Кантышево.
Документы участника боевых сражений ВОВ Джабраила Дзаурова родственники восстановить не смогли, хотя запрашивали и искали их в доступных ресурсах. Но надежда ещё есть, ещё много не оцифрованных, не рассекреченных военных архивов.
Но, как говорится, документы и бумаги хотя и представляют ценности, но в памяти народа, в памяти его близких и родных он и другие воины останутся настоящими героями, своим мужеством и бесстрашием, своими делами за гранью возможного и невозможного внёсшими неоценимый вклад в Великую Победу.