Как это было

По страницам недалекой истории Назрани

Матушка-Назрань. Сколько раз эта священная, благодатная земля спасала ингушей от физической и духовной гибели, сколько раз укрывала от врагов — видимых и закамуфлированных, делилась питательными силами со своими сыновьями и дочерями, когда казалось, что вот-вот они иссякнут у них. Недаром, наверное, эта территория считается сакральной у нашего народа, и именно здесь, как гласит предание мудрых предков, находится «ковчег» ингушского народа.

Мою коллегу Лиду Галаеву можно считать коренной жительницей Назрани, если учесть, что живет она здесь всю сознательную жизнь — с 1957 года. А работает она в газете «Назрановец» (бывшая газета «Путь Ленина») — в это трудно поверить — аж с 1966 года. Когда-то эта газета являлась единственным источником информации в ингушской части ЧИАССР. Именно сюда устремлялись взоры небольшой, но спаянной группы творческой интеллигенции Назрани, здесь, на страницах этой газеты, впервые засияли звезды таких талантов как, например, поэт Гирихан Гагиев или публицист Микаил Зангиев (последний долгие годы возглавлял редакцию).

— В нашей газете работало очень много одаренных, болеющих душой за свой нелегкий труд сотрудников, — вспоминает Лида Абасовна. — Это Сали Арчаков, Муса Костоев, Урусхан Абадиев, Магомед Бацаев, Магомед Муталиев, Рая Муцольгова, Мадина Зангиева. Всех уже и не вспомню... В девять часов утра все собирались в редакции на планерку и по заранее утвержденному плану расходились на задания. Если кому нужна была машина — в нашем распоряжении всегда находился УАЗ — «бобик».

В Назрани «пустили» корни многие жители Ахки-Юрта — единственного села Пригородного района, куда не впустили вернувшихся из сталинской депортации ингушей. Лида Абасовна оттуда родом.

— Отец умер в 1947 году в Казахстане, — продолжает она. — В 1957-м мы вернулись из ссылки, выгрузились со своим скарбом на железнодорожном вокзале в Назрани. Первую ночь провели там же. Потом дядя, мамин брат, нанял грузовик, и мы с мамой и двумя моими сестрами поехали домой в Ахки-Юрт. Там стоял, и до сих пор, говорят, стоит, добротный, кирпичный дом, построенный отцом. Только приехали, видим, как новый хозяин нашего дома с оглоблей бежит на нас. Как будто ждал. Помню, как мы — девочки от ужаса ревели, думали, что этот тип хочет нашу маму забрать и убить. Тут же подоспела милиция, развернула наш грузовик и сопровождала нас до Насыр-Корта, где нам нашли пустующий домик. Там нас милиционеры и поселили, а сами поехали обратно. Местной милиции, по-моему, вообще не было в то время... Несколько лет там жили. Потом дядя купил нам дом в Альтиево.

Все вокруг казалось мрачным моему восьмилетнему детскому воображению. Постепенно «пришельцы» уезжали, продавая дома вернувшимся на родину ингушам. Потом дядя купил нам дом на улице Кирова. Теперь это улица Парчиева. Средняя сестра устроилась на кирпично-черепичный завод. Какие-то деньги появились. Но потом случилась беда: в цехе кисть сестры зажал пресс, который «выдавливал» черепицы. Помню, начальник цеха Тимур Гагиев пришел к матери и сказал, что возьмет меня на «непыльную» работу: надо было просто заполнять «восьмерками» ведомости. Специально для этого он же перевел меня в вечернюю школу — я в седьмом классе училась... Вот так, поддерживая друг друга, мы и выкарабкивались из той тяжелой жизненной ситуации. Жили одной большой семьей в Назрани, знали, что если мы не будем помогать друг другу, никто со стороны не придет и не поможет. Так, например, благодаря нашему редактору Закри Даурбекову и первому секретарю райкома Сергею Мажитовичу Бекову я стала в очередь на квартиру и получила ее...

С щемящей душу ностальгией Лида Абасовна переносится в те далекие годы, когда она устроилась в редакцию линотиписткой — наборщиком на линотипе.

— Сейчас об этом полиграфическом оборудовании — линотипе, мало кто и помнит, — говорит она. — Это такой строкоотливной наборный аппарат, предназначенный для отливки строк текста из типографического сплава — свинца. Строки текста формировали макет страницы, которую печатали и размножали методом глубокой печати на ротационных машинах. Вредная была работа, и нам за нее давали молоко. Если честно, хотела уйти с работы. Мама — а она у меня была 1889 года рождения, рассказывала страшные вещи про здание редакции, мол, там, в подвале, пытали и расстреливали людей после революции. Правда это или нет — не берусь судить. Как бы то ни было, редактор уговорил остаться и перевел меня на должность корректора и переводчика с ингушского языка на русский...

Отношение простого обывателя к работе журналиста в то время и сегодня Лида Абасовна без обиняков обозначает просто: небо и земля. Впрочем, эту разницу и я могу подтвердить, немного застав советское время. Это сегодня со всех щелей соцсетей повыползали «журналисты», получив прозвище «журналюги». Соответственно относятся и к редакциям: так, от большого хозяйства бывшей газеты «Путь Ленина» не осталось сегодня камня на камне. Ныне на этой территории высятся суперпупермаркеты. Но это уже другая история. Мы же хотели лишь заглянуть в недалекую историю родной Назрани. Вернее — в одну из страниц толстого тома ее истории. А она, к счастью, продолжается.