В отдалённом ингушском селе десять лет назад ушла из жизни тётя Шура в возрасте 95 лет в окружении своих детей и многочисленных внуков. Она долгое время несла на себе тяжкое бремя главы большого семейства после преждевременной смерти своего супруга — представителя одного большого тейпа.
Сотни людей пришли проводить в последний путь тётю Шуру, уважаемого и почитаемого человека во всей округе. Простая русская женщина прошла большой и тернистый путь, связала свою жизнь с ингушом, приняла ислам и оставила большое и светлое наследство после себя.
Видимо, вспоминала она на смертном одре всё, через что ей пришлось пройти. Некоторым не хватило бы и одной жизни, чтобы пережить всё это.
А всё начиналось на Белгородчине. В тяжёлое время для России (Первая мировая) в большой крестьянской семье появилась на свет белокурая девочка. Отец её был крепким хозяйственником, держал много скота, занимался земледелием. Всех своих детей с младых ногтей приучил он к тяжёлому труду. Но грянула революция, Гражданская война, белые-красные, красные-белые. Большие усилия приложил глава семейства, чтобы спасти хозяйство от разорения, не оставить домочадцев пухнуть с голоду.
Эти хлопоты и свели его в расцвете сил в могилу. Хозяйка взяла бразды правления в свои руки, и у неё это хорошо получалось. Однако надвигалась эпоха кровавого тирана. Вскоре начала свирепствовать коллективизация. Всё отобрали у семьи, разорили хозяйство, мать расстреляли, семерых детей отдали в детдом. А когда выросли, отправили в Северный Казахстан на рабский труд.
Провидение неумолимо толкало навстречу друг другу таких разных людей — Александру и Гапура. В 1944 году сталинско-бериевская клика устроила депортацию вайнахов в степи Казахстана и Среднюю Азию. Несчастных людей наспех затолкали в продуваемые всеми ветрами теплушки и отправили в путь, не давали ни есть, ни пить, если не считать редкие подачки конвоиров.
На полустанках умерших вытаскивали из вагонов и выбрасывали в снег. Многих своих дочерей и сыновей потеряли ингуши в ту пору. А в холодных степях Казахстана ждала полная неизвестность и безнадёга. Устраивались кто как мог. Тяжелым грузом лежало на плечах пресловутое «враги народа».
Когда привезли поселенцев с Кавказа, Шура работала поварихой в рабочей столовой. Руки отнимались у молодой женщины: пришла похоронка с фронта на мужа Сергея, с которым успели пожить всего два года. Она, стиснув зубы, продолжала свой каторжный труд: надо кормить утреннюю, дневную, вечернюю смены, а ещё спецконтингент из числа конвоиров и прочих. Черноглазого Гапура Шура впервые увидела возле своей столовой, когда выбрасывала мусор. Дрожащими тощими руками он выискивал картофельные и прочие очистки. В те суровые времена они порой спасали чьи-то жизни. Шуре стало жалко молодого парня, и она стала каждый день отдавать ему остатки пищи. Стали разговаривать понемногу. Кавказец почти не умел говорить по-русски, но язык жестов и взглядов сделал своё дело.
Дальше — больше. В своей маленькой комнатушке она соорудила деревянные полки и взяла на постой маленьких братьев и сестёр Гапура. Однажды женщине удалось добыть полмешка ячменя, который она тут же передала ингушам. Но зловредные соседи не дремали и «настучали» куда надо. Два дня Шуру с небольшими перерывами били прикладами и водили на изнурительные допросы. До конца жизни у неё были углубления в спине от тех побоев. К счастью, до расстрела не дошло. Стали Гапур и Шура вместе выживать. Старики одобрили межнациональный брак, своих девушек осталось мало.
Впоследствии у молодых родились пять дочерей и один сын. Когда вернулись на Кавказ, пришлось начинать всё заново. Новые хозяева их отчего дома в пригороде Владикавказа уходить оттуда не собирались. Сначала жили в землянке, а потом стали бережно лепить саманные кирпичи. Слёзы и труд — всё перетрут. Всем детям дали достойное образование, все они закончили обучение в грозненских и владикавказских вузах, обзавелись своими семьями. Когда они учились, всё время возила им гостинцы в город. А сын, как положено, остался с матерью.
Все помнят тётю Шуру как весёлую, никогда не унывающую женщину, мастерицу на все руки. Иногда и на гармони любила поиграть. По словам близких, с ней было легко и комфортно. Обижаться долго не умела, быстро отходила, злопамятство было чуждо ей, никому не завидовала, всю жизнь трудилась в колхозе бригадиром, а потом медсестрой.
Ингушским языком владела в совершенстве, соблюдала все обычаи и традиции, в доме любила порядок. Часто собирала внуков вместе и устраивала праздники. Вокруг неё собирались соседи, любили за хороший характер. Сегодня белокурые внуки тёти Шуры выросли и достойно представляют Ингушетию в различных сферах.
Похожих историй в Ингушетии немало. Тёти Шуры были не обязательно русскими, а и немками, кореянками, казашками, калмычками, украинками, татарками и др. Всем им, разделившим тяжелейший период в жизни ингушского народа, и посвящается эта статья.
А также я хотел бы обратиться к замшелым и яростным националистам, которые рассуждают о бредовых понятиях чистоты крови и исключительности. Все народы мира давно перемешаны. Это объективный процесс! Благодаря этим женщинам численность нашего народа не сократилась как шагреневая кожа, а приумножилась и продолжает умножаться. Воистину, наши старики были мудрыми!