Заслуженный эколог России Борис Баркинхоев, который в эти дни отмечал свое 85-летие, имеет в своем арсенале шестидесятилетнюю историю трудовой деятельности, многие годы из которых он посвятил государственной службе в сфере защиты экологии и природных ресурсов. Начиная рядовым сотрудником, Борис Умат-Гиреевич со временем стал узнаваемым и опытным специалистом в этой области, также он принимал участие в федеральных и международных встречах и конференциях в области природоохраны.
Родился Б. У-Г. Баркинхоев 19 февраля 1938 года в селе Базоркино Пригородного района, откуда произошли все его предки. Семья Баркинхоевых проживала на земле, купленной когда-то у одного графа. Жили они хорошо и в достатке, потому как отец семейства Умат-Гирей Анзорович был военным и всегда находился на хорошей должности. Но война в корне изменила сложившийся уклад жизни людей и внесла в их судьбы свои негативные коррективы.
После 1943 года, когда ход военных событий по всей линии фронта был переломлен в пользу СССР и наши войска уже приобрели наступательный характер, все ждали окончания войны, но в начале 1944 года для многих советских народов, в том числе и кавказских, начались новые испытания временем, когда они подверглись насильственному переселению на восток. Борис Умат-Гиреевич рассказывает, что когда выселяли ингушей, ему было всего 5 лет, но он хорошо запомнил этот черный день всеобщего траура.
«Мы с матерью находились дома одни, когда к нам рано утром на рассвете ворвались солдаты и приказали немедленно собраться и выйти во двор, — рассказывает Борис Умат-Гиреевич. — Это поразительно, но события этого дня я помню до мельчайших подробностей. Во главе этих солдат стоял офицер, который громким голосом отдавал приказы и кричал на полусонных детей и женщин. Даже сегодня передо мной стоит лицо моей мамы, которое было мокрое от слез, но она старалась скрыть от меня, что сильно напугана и плачет.
В то время прямо перед нашим домом стоял вагончик, установленный еще в самом начале войны, в котором дежурили солдаты. Они хорошо знали нашу семью, уважали моих родителей. И когда офицер, который командовал процессом, отошел в сторону, эти солдаты вмешались и помогли матери собраться.
Один из них быстро набросал в мешок нашу теплую одежду, туда же он спрятал мамину швейную машинку и со словами: «Хозяйка, эта вещь вам очень сильно пригодится там», — спрятал этот мешок прямо под ноги матери, которая уже поднялась на грузовую машину — военный студебеккер. А второй солдат нашел в доме папины бумаги, завернул их в бушлат и, быстро подбежав к машине, отдал матери. «Это документы твоего мужа, сохрани их, что бы ни случилось, они могут ему пригодиться», — сказал он.
Мой отец Умат-Гирей Анзорович, 1914 года рождения, участвовал в мобилизации конной армии, и когда началась война, шесть раз писал заявление командующему Северо-Кавказским фронтом, чтобы его отправили на войну. И только в шестой раз отца пригласили в Ростов для военной службы в спецкомиссии по чрезвычайным ситуациям, где его неоднократно проверяли на вшивость.
На момент высылки отца рядом с нами не было. По направлению НКВД он по роду службы обязан был находиться в закрытых зонах при отдаленных комендатурах. Поэтому семья не могла знать, где он находится и когда мы сможем с ним увидеться. Когда нас выселяли, у родителей был только я один. Старший брат мой умер еще до высылки. Все остальные родились в местах депортации.
На грузовых машинах довезли нас до станции Беслан, а там погрузили в товарные вагоны. Уже темнело. И только когда наступила ночь, наш поезд тронулся. И все дни, пока мы были в дороге, расписание было такое, что днем поезд в основном стоял: весь состав загоняли на какой-то запасной путь, а ночью он мчался с такой бешеной скоростью, что казалось, он никогда не остановится. В течение светового дня, даже если мы и останавливались, то ненадолго, и порой люди не успевали набрать воду из небольших колонок.
Я был очень любознательным мальчиком, и помню, как мне нравилось слушать разговоры седых стариков, которые между собой обсуждали разные варианты дальнейшей судьбы ингушского народа. Одни говорили, что нас в скором времени вернут обратно в свои дома, что поголовная высылка людей — это какая-то ошибка. Другие уверенно утверждали, что навряд ли нас вернут обратно на Кавказ вовеки веков.
Когда доехали до Сталинграда, мы сделали небольшую передышку. Слышно было, как бомбят город. Оттуда наш поезд двинулся на восток до самого Акмолинска. По пути в вагонах ослабленные и больные люди умирали от холода и голода. А на коротеньких остановках всех мертвых выносили и бросали прямо в снег. Я сам являюсь очевидцем, как ссыльные разгребали снег, делали углубление, чтобы закрыть тело, а с мертвого снимали почти всю верхнюю одежду: сапоги, тулупы, шапки, пояса и т. д. Некоторые были против того, чтобы с мертвых снимали одежду, а некоторые говорили, что мертвому она уже ни к чему, зато живых может спасти от холода.
В Акмолинске зима стояла снежная. Сани, которые нас развозили, почти полностью погружались в снег. Они то и дело переворачивались, мы вываливались, и от этого нам, детям, было просто забавно и интересно.
Когда мы обосновались, отец долго не появлялся. Он нас нашел только под Новый 1947 год, но после этого нам стало жить намного легче. Отцу предложили работу в Акмолинске и его перевели поближе к семье. Он работал заведующим сельскохозяйственным отделом Вишневского райисполкома. С моим отцом этот район стал известен во всей округе: здесь повысилась производительность по всем показателям, вовремя предоставлялась отчетность. Я старался быть верным помощником отцу и готовил для него разные документации, которые отнимали у папы много времени«.
В 1947 году Борис Умат-Гиреевич пошел в первый класс семилетней местной школы, после окончания которой стал учиться в Акмолинской средней школе. Эта была третья мужская школа, куда принимали юношей с 7-летним образованием. В то время отдельно существовали и женские школы.
С аттестатом о среднем образовании Борис Баркинхоев решил поступать в педагогический, но со второго курса его, как наиболее успешного студента, отозвали и направили учительствовать, потому что в тот период остро не хватало учителей. В местных школах он вел военное дело и физическую культуру.
«Понимаете, дети, рожденные в войну, очень быстро взрослели, и я тоже не был исключением, — рассказывает Борис Умат-Гиреевич. — С малых лет я был приучен к труду и никогда не слонялся без дела. Поэтому, еще будучи студентом, я занялся серьезной трудовой деятельностью».
Одними из первых семья Баркинхоевых возвратилась на Кавказ. В первое время отец семейства Умат-Гирей Анзорович отказался было обустраиваться в Грозном и остался жить в Назрани. Но в 1969 году его всё-таки уговорили, и он с семьей переехал жить в столицу воссозданной Чечено-Ингушетии.
«Муслим Гайрбекович Гайрбеков, который в конце 50-х годов возглавлял Оргкомитет по восстановлению ЧИАССР, был хорошим другом моего отца, и он подарил нам свой участок земли в поселке Калинина, выделил весь необходимый стройматериал для того, чтобы мы смогли построиться и жить, — вспоминает Борис Умат-Гиреевич. — Какое-то время папа работал заместителем министра сельского хозяйства ЧИАССР, и оттуда он перешел на работу в отдел народного хозяйства Шатойского района. Хочу сказать, что где бы ни работал мой отец, кем бы ни являлся, он всегда достойно относился к людям. Он был смелым и честным военным, с которым считались на службе, и очень толковым экономистом и хозяйственником. И таким он останется в нашей памяти».
В 1969 году Б. Баркинхоев окончил сельскохозяйственный институт и, несмотря на то что большую часть времени являлся партийным работником, никогда не разрывал связи с народным хозяйством. 18 лет подряд он руководил совхозом «Аргунский», был секретарем партийной организации в созданном им крупном сельскохозяйственном комплексе «Юбилейный», куда входило девять хозяйств, а также девять лет работал заместителем министра сельского хозяйства ЧИАССР. Таким образом, будучи человеком с активной жизненной позицией, Борис Умат-Гиреевич на протяжении всей своей трудовой деятельности созидал и никогда не был сторонником разрушений. Но как только созданные им совхозы, которые называли золотыми предприятиями, попадали в чужие руки, они разваливались.
В начале 90-х, когда в Чечне начались военные события, Борис Умат-Гиреевич был в числе тех, кто, рискуя своей жизнью, вывозил людей из зоны боевых действий. И делал он это не ради славы и пиара, а только потому что так велела его совесть.
После образования Республики Ингушетия первый президент Руслан Аушев вызвал Бориса Баркинхоева к себе и сказал, чтобы он создавал проекты новых сельскохозяйственных предприятий и организаций. А у нас в республике в те годы, как мы знаем, очень актуальны были вопросы по экологии. И Борис Умат-Гиреевич как раз имел солидный опыт работы и в области экологии тоже, ведь он почти двадцать лет возглавлял комитет по экологии в Грозном, а затем министерство экологии в Ингушетии.
Дочь Бориса Баркинхоева, Луиза, рассказывая про своего отца, главный акцент сделала на том, что её папа при любых обстоятельствах оставался очень честным и принципиальным человеком.
Как оказалось, наград у нашего героя так много, что они не помещаются на белом парадном костюме, в котором он в былые годы любил выходить на торжественные праздники и мероприятия. Но самой главной наградой Борис Умат-Гиреевич считает доверие людей, с которыми его сводила судьба.
«Я очень горд, что сегодня каждому человеку могу смело смотреть в глаза, — говорит он. — Занимая разные ответственные посты, я прежде всего думал о людях, об их благополучии, чтобы от каждого по способностям — каждому по труду».
Одним из важнейших и ключевых событий в жизни ингушского народа Борис Умат-Гиреевич считает приобретение Ингушетией автономии и становление ингушской государственности, участие в котором принимал, в определенной степени, и он сам.
Надо сказать, что большую роль сыграл бывший председатель Госкомэкологии Ингушетии и в открытии государственного природного заповедника «Эрзи» на территории Джейрахского района, который был учрежден в 2000 году, став сотым государственным заповедником России.
«Выбор площади под заповедник был сделан очень удачный, — вспоминает Борис Умат-Гиреевич. — Во-первых, эта территория богата разнообразной флорой и фауной и мало затронута человеческой деятельностью. Также здесь наиболее полно представлены все природные комплексы и уникальные архитектурные объекты, обладающие высокой научной и эстетической ценностью. Но надо сказать, что созданию «Эрзи» предшествовала длительная работа общественности, органов по охране природы, а также многочисленные научные и научно-публицистические работы различных ученых. Сегодня на территории заповедника размещается около двухсот историко-культурных памятников, святилища, храмы, башенные поселения, склепы, священные рощи. И всё это удалось сохранить благодаря усилиям неравнодушных сотрудников заповедника. И я горд от того, что тоже приложил к такому важному делу руку».
85 лет — это много или мало? Для человека, конечно, это большой срок, а для истории — всего лишь миг. Но даже за этот миг некоторые люди способны оставить на земле свой неповторимый след.
«Я прожил долгую, трудную, но вместе с тем интересную жизнь, — говорит юбиляр. — На моем веку было много препятствий, но новые идеи вдохновляли меня на истинный путь. Самое главное, я занимался любимым делом и всегда нёс ответственность за свои поступки и обещания».