Специфичность Северо-Кавказского региона давно стала притчей во языцех в устах широкой российской общественности. Чего стоит хотя бы тот же неискоренимый имидж Кавказа-дармоеда, которого «кормит» вся страна. Причем особых различий не сведущий в географии обыватель не делает: в «паразитах» числятся не только жители российской части Кавказа, но и наши бывшие соотечественники из Закавказья, ныне наслаждающиеся своей независимостью (непонятно только — от кого).
Еще одним устойчивым образом российского Кавказа является его дотационность, который, не насыщаясь, «высасывает» все соки из бюджета. Много чего неприятного наговорено, многое укоренилось в сознании людей. Понятно одно: безусловно, эта история про белого бычка создана искусственно, недружелюбно (не хочется говорить про шовинизм) настроенными «аналитиками» из многочисленных исследовательских институтов и центров прогнозирования, а также нашими горе-коллегами, подогревающими (конечно же — за плату) не самые лучшие качества части озлобившихся на весь мир людей.
Естественно, такая ситуация кому-то выгодна, потому что отвлекает внимание от их темных делишек. Можно, конечно, напомнить забывчивым аналитикам и журналистам (в основном столичным) о том, что нефть, вообще-то, качают не в Москве, что задолго до легендарной самотлорской нефти несравненно более качественным «черным золотом» страну обеспечивало малгобекское месторождение, что в любом государстве главным паразитом, по определению, являются мегаполисы притягивающие всевозможный сброд из спекулянтов и торгашей.
Впрочем, это все грустная лирика, уводящая от более прозаической мысли, которую хотелось бы озвучить. Я — о приземленном. Говоря о «специфичности» региона, в частности, нашей Ингушетии, в очередной (в который уже) раз хотелось бы обратить внимание на одну местную особенность, с которой мои коллеги ведут перманентную борьбу многие годы. Речь о патологическом страхе маленького начальника отвечать на наши вопросы (только не напоминайте мне о законе о СМИ).
Взойдя на шаткое кресло, эти дрожащие слуги народа считают главной своей обязанностью буравить преданным взглядом глаза вышестоящего начальства, вовремя поддакивая и посыпая голову пеплом, если их пожурят. И когда моих коллег начинают упрекать (в тех же соцсетях), что вы, мол, «транслируете» лишь самых больших начальников, возникает вопрос: а как «маленьких начальников» заставить говорить? На звонки они не отвечают, от бесед уклоняются, увидишь их где-то — прячутся. Не утюгом же раскаленным их пугать как в лихих девяностых?
Кто-то может ухмыльнуться, мол, маленькие начальники во всех регионах одинаковые и трусливые. Не скажите, не скажите. Сравните наших чиновников и из российских глубинок. Наши — в галстуках, на машинах дорогих (удивительно — они тут же появляются после приказа о назначении), с водителями и охраной.
Впрочем, для себя я давно вывел ответ на этот чиновничий казус. От вопросов журналистов бегут... дилетанты, занявшие чужие кресла и места, занимающиеся не своим делом, а потому — наносящие вред ему. Что делать? Я не знаю. Может, Чернышевский знает?