В последнее годы наметилась хорошая тенденция в том плане, что люди стараются узнать как можно больше о своих предках, хотя ингуши всегда отличались знаниями о прошлом своего народа, уважением и почитанием памяти своих отцов и дедов.
Поводом для этой статьи стала просьба нашего соотечественника, жителя города Липецка Адама Майсигова. «Я постоянный читатель газеты «Ингушетия», — пишет он. — Хотел бы увидеть среди ваших публикаций историю жизни моего деда Магомеда Сосланбековича Майсигова, человека достойного и мужественного, которым гордятся его потомки и на которого могло бы равняться подрастающее поколение. Он был революционером и участником Гражданской войны. В советские годы личность моего деда вместе с другими единомышленниками экспонировалась в Ингушском государственном музее краеведения имени Тугана Мальсагова. Сегодня эти имена незаслуженно забыты».
Мы обратились за помощью к сотрудникам музея краеведения в городе Назрани, которые нам любезно предоставили архив Магомеда Майсигова из своего фонда. На этих данных и на воспоминаниях потомков мы знакомим наших читателей с достойным сыном ингушского народа из рода Аушевых — Магомедом Сосланбековичем Майсиговым.
К сожалению, в словах автора есть горькая истина. Некогда чтимые герои революции и Гражданской войны медленно уходят в забвение, как и социализм, который они строили и в который так безрассудно верили. Иначе они бы не отдавали свои жизни за «правое дело», не проливали бы кровь на полях сражения. Они отстаивали нашу с вами свободу, наше с вами светлое будущее. И мы обязаны помнить и чтить наших достойных предков, наших с вами соотечественников.
Майсигов Магомед Сосланбекович родился в 1901 году в городе Владикавказе в семье служащего Сосланбека Джантимировича. Он окончил религиозные курсы по чтению Корана и владикавказскую гимназию, после окончания которой вся его дальнейшая жизнь была связана с революционерами и посвящена борьбе за светлое будущее народа.
В народе Магомеда любили и уважали. Его называли «къаман во1» (сын народа). Этим именем обычно нарекали мужчин, заслуживших своими делами и поступками уважение народа. Он и своей внешностью соответствовал идеалу красоты и благородства: высокий, статный, с генеральской выправкой, сдержанный в эмоциях, к тому же глубоко интеллигентный и образованный.
Конечно же, для начала надо сказать об отце нашего героя — Сосланбеке Джантимировиче, который дал ему воспитание, образование и приобщил его к революционному движению, искренне убеждённый в правильности избранного пути. Именно так они понимали идеи борьбы за светлое будущее своего народа, и мы не вправе с высоты сегодняшнего дня судить эти действия, считать, что имеем право давать какие-либо другие оценки их деятельности. Другое дело - извлекать ошибки.
Сосланбек по тем временам был вполне образованным и грамотным человеком. Он жил во Владикавказе и какое-то время работал в одной из городских контор в должности писаря. В те годы писарское дело считалось очень престижным занятием, почитаемым и востребованным. У него было двое детей — сын Магомед и дочь Салихат. Когда его сын окончил гимназию, это было за несколько лет до революции, Сосланбек продал дом в городе и переехал в селение Насыр-Корт, где жили его братья и где легче было вести личное хозяйство, к которому практически были привержены все ингуши.
На эти деньги он построил дом в Насыр-Корте и прикупил землю по дороге в селение Ачалуки, на спуске у переезда, где построил постоялый двор. Это подобие сегодняшних гостиниц, где останавливались путешественники, разного рода дельцы, торговцы, проезжие, чтобы перекусить, отдохнуть или остановиться на ночлег. Сын Магомед помогал отцу вести это хозяйство. Постоялый двор Майсигова стал местом встреч и для революционеров, ставших позже видными государственными деятелями, а значит, и местом распространения и агитации революционных идей.
Не исключено, что с некоторыми из них Сосланбек познакомился ещё во Владикавказе, когда он работал писарем. Его деятельность вполне соответствовала тому, что он мог оказаться в этой среде и даже принимать участие в распространении среди народных масс революционных идей. Мало-помалу втягивался в эту деятельность и его сын Магомед. Отец с сыном до последнего поддерживали, разделяли и верили в передовые идеи революционеров и в то, чем они занимаются.
В списке постояльцев заезжего двора, как мы уже сказали, были известные революционные деятели. Это Сергей Киров, который с 1909 года жил и работал во Владикавказе, печатался в газете «Терек», а после революции был членом Терского областного совета. Частым гостем был Серго Орджоникидзе, грузинский революционер дворянского происхождения, один из крупнейших руководителей новой власти, чрезвычайный комиссар Юга России в годы революции и народный комиссар тяжёлой промышленности СССР. Был среди них Иосиф Элердов — грузинский революционер, ставший позже народным комиссаром Терской республики по продовольствию и торговле; будущий народный комиссар внутренних дел Терской республики Юрий Фигатнер и многие другие. К сожалению, все они были убиты и расстреляны в годы сталинских репрессий. Но это другая история.
А пока Сосланбек Джантимирович состоял в дружеских отношениях с Серго Орджоникидзе.
«В 80-х годах, будучи мастером по ремонту телевизоров, я пришёл на вызов к одному старику в Назрани, — вспоминает внук Сосланбека — Султан-Гири Магомедович. — Тот, когда узнал, что Сосланбек мой дед, рассказал мне одну историю. В 32 году по обвинению в заговоре было репрессировано много ингушей. По одному делу забрали десять человек, среди которых оказался родственник Майсиговых и брат этого старика. Ходатайствовать за арестованных дед Сосланбек поехал в Москву к своему другу Орджоникидзе. Серго его очень тепло принял и тут же позвонил в Ростов, где содержались арестованные. К сожалению, сказал он, положив трубку, мы опоздали. Их уже расстреляли. Но по просьбе народного комиссара деду выдали вещи убитых. По приезде домой он с печальным известием раздал их родным, и те провели свои поминки. Ингуши были очень благодарны Сосланбеку и Серго, хотя родные были и расстреляны, ведь в те годы даже такая, но весть, считалась большим делом, потому как людей забирали десятками, и многие из них просто пропадали без вести».
Об Иосифе Элердове, народном комиссаре (ныне эта должность называется министр) Терской республики по продовольствию и торговле стоит сказать немного больше. Он был названным молочным братом Магомеда Майсигова. В те годы ещё практиковался ритуал молочного побратимства. Бросив в стакан молока серебряную монету, друзья, поклявшись в верности друг другу, выпили её на двоих, а монету кинули в реку. После чего, как это делалось, объявляли всем о молочном братстве и далее соблюдали традиционные родственные связи. Их дружба была испытана временем. Они очень сдружились за годы революции и Гражданской войны.
У Магомеда дома раненый Элердов нашёл не только убежище, но и медицинскую помощь от его заботливой мамы и сестры. Это было во время Деникинского сражения. После отступления красных Магомед вывез его и скрывал в горном селении. Об этом Элердов пишет в своих воспоминаниях, архив которого находится в фондах музея истории города Владикавказа (до 1994 года он назывался музей имени С. Кирова и С. Орджоникидзе). В справке, выданной в 1963 году директором музея В. Джелиевой (копию нам предоставил музей имени Т. Мальсагова в Назрани), написано:
«Упорные бои против Деникина продолжались до 17 февраля 1919 года. В рядах сражающихся был и Магомед Майсигов. Я лежал у него дома в Насыр-Корте, раненый. С фронта ко мне заехал тов. А. Назаретян, привезший с собой средства Красного комитета. Нам было велено срочно покинуть село. Магомед перевёз нас в горное село Мужичи к родственникам. Он являлся одним из преданных ингушей Советской власти и выполнял разные мои поручения. И. Элердов. 1936 г.».
Позже Васо (так называли близкие Иосифа Элердова) подарил Магомеду Майсигову золотые именные часы с гравировкой: «На долгую память искреннейшему другу М. Майсигову от начальника КУ СССР Элердова И. И. Москва, 17/ IX.36 г.».
Магомед очень дорожил этим подарком. Но в 1964 году он передал их в музей имени С. Кирова и С. Орджоникидзе (ныне музей истории города Владикавказа). Он считал, что там они будут лежать в надёжности, целости и сохранности. Но, к сожалению, в числе открытых экспонатов сыновья Магомеда не видели этих часов с конца 80-х годов, а на вопрос, где они, сотрудники музея ответить не смогли. Сегодня в музее имени Тугана Мальсагова в Назрани среди архивных документов Магомеда Майсигова имеется справка, свидетельствующая, что золотые именные часы переданы в дар музею имени С. Кирова и С. Орджоникидзе в городе Орджоникидзе (так назывался в те годы Владикавказ) 19 февраля 1964 года.
Элердов всегда был желанным гостем в доме Майсиговых. Даже когда он жил и работал в Москве и по делам приезжал на Кавказ, всегда проведывал своих родных и близких людей. А после смерти отца в память об их братстве уже престарелого Магомеда навещали его дочери, которые жили тогда за границей.
Мама Магомеда, Пашмакх, очень любила своего названного сына Васо, отправляла ему посылки с кавказскими гостинцами, сшила ему в подарок добротный башлык, которым Иосиф очень дорожил. Когда у старшего Майсигова — Сосланбека — были проблемы со здоровьем, Васо отвёз его в столицу и показал лучшим врачам.
Большим ударом для Магомеда стала смерть Иосифа Элердова. К сожалению, он, как и многие его соратники, стал жертвой сталинского террора. Его расстреляли в 1937 году. Архив Элердова был передан в музей Владикавказа. Об этом Магомед узнал, когда собирал своё досье, чтобы получать персональную пенсию, положенную ему как участнику революции и Гражданской войны. Тогда же была получена справка-характеристика, написанная в 1936 году Иосифом Элердовым.
К удивлению Магомеда, в музее имени Кирова и Орджоникидзе он увидел на стенде под заголовком «Красные партизаны» фотографию своего отца Сосланбека Джантимировича. Но висела она под другой фамилией. Магомед Майсигов отлично знал, что эту фотографию в числе других, вместе с документами он передал лично Элердову в 1936 году, когда тот собирал материал для книги «Северный Кавказ в годы Гражданской войны». Теперь она висела на стенде. Удостоверившись в том, что Магомед говорит правду, директор Джелиева сняла прямо со стенда фотографию и вернула её сыну. Сегодня она хранится среди других архивных документов на имя Магомеда Майсигова в музее имени Тугана Мальсагова в Назрани.
Надо сказать, что Магомеду Майсигову было всего восемнадцать лет в годы Гражданской войны, когда он с отцом Сосланбеком Джантимировичем сражался в составе красного партизанского отряда. Он был доверенным лицом у видных революционных деятелей. Был отважным, стойким и мужественным человеком. Это можно судить и по эпизоду, рассказанному его сыном Мовлидом Майсиговым.
«На отца возложили обязанность передать большевикам крупную сумму денег, не помню, то ли на нужды революции, то ли в годы Гражданской войны, присланные якобы от Ленина из Москвы. По тем временам пять миллионов были большие деньги. И он их отнёс в саквояже, в который ни разу не взглянул».
Магомед в Гражданской войне получил несколько ранений, но едва оправившись, снова возвращался в строй. Из его тела в общей сложности извлекли семь пуль, последнюю достали уже в ссылке, в 1945 году.
Из биографии Магомеда Майсигова в годы Гражданской войны интересен ещё один эпизод. Он был свидетелем убийства известного революционера Асланбека Шерипова.
«Я помню, как отца донимали советские журналисты с просьбой рассказать об этом случае, — вспоминает сын Султан-Гири Майсигов. — Так я и услышал эту историю в подробностях. Случилось это осенью 1919 года. Отряд Шерипова, в котором состоял и мой отец, сражался с деникинцами у станицы Воздвиженской. Преследуя отступающих белогвардейцев, они загнали их в кукурузное поле. Чтоб избежать потерь, Асланбек Шерипов, зарёкшись своим именем, пообещал сохранить всем жизнь, если они без боя сложат оружие. В ответ на это с противоположной стороны кто-то выкрикнул: «Ты точно Шерипов?» «Да, — ответил Асланбек, — я обещаю вам, что вас никто не тронет!» После этого раздался выстрел. Шерипов упал замертво. «Ему было всего 22 года», — сокрушался отец (которому было тогда восемнадцать лет). Он находился в нескольких шагах от него».
Магомед Сосланбекович состоял в личной охране народного комиссара по продовольствию и торговле Терской республики Иосифа Элердова. После его перевода в Москву, работал в органах милиции, потом заведовал магазином, мельницами в селениях Барсуки, Шолхи (ныне Октябрьское), Насыр-Корте, в станице Ассиновской; был управляющим отделения заготскота; заведовал столовой в городе Грозном.
Перед самой высылкой, в феврале 1944 года, Магомед Майсигов со второй женой жил и работал в селении Шали, в должности директора Шалинского пищепрома. Отсюда его забрали в ссылку. Поскольку он был государственным человеком и партийным работником (с 1939 года), он попал в Южный Казахстан. А престарелых родителей с первой женой и детьми депортировали из Насыр-Корта в Северный Казахстан.
В ссылке Магомеду Майсигову, можно сказать, просто свезло. В Андреевском районе Талды-Курганской области первым секретарем райкома партии был его друг, подполковник Верещагин, с которым он познакомился ещё на Кавказе в селении Шали. В годы войны авиационный полк, в котором служил военный комиссар Верещагин, дислоцировался в селении Шали рядом с пищекомбинатом, где работал на должности директора Магомед Майсигов. Дружба их была крепкой. Они поддерживали и помогали друг к другу.
Как-то в выходной день Магомед, как обычно, собрался проведать своих родителей и старшую жену с детьми в селении Насыр-Корт. Дорога была дальняя, и он собрался выезжать на своей бедарке после утреннего намаза, чтобы успеть помочь родным по хозяйству — время было осеннее, шла уборка урожая. Посидеть с родными, помочь по хозяйству времени не оставалось. С утра опять нужно было на работу. И тут Верещагин предложил ему слетать туда-обратно на самолёте.
Это был боевой самолёт, небольшой, типа кукурузника. Поездка удалась на славу. А старожилы селения Насыр-Корт ещё долгие годы перетирали эту историю, как первый приземлившийся в Назрани самолёт привёз сына Сосланбека — Магомеда Майсигова. А приземлился самолёт, по свидетельству очевидцев, за нынешней республиканской больницей, за которой была большая поляна. Оттуда Магомед Майсигов пошёл пешком до своего дома, докуда было подать рукой. Говорят, увидев пешего сына, Пашмакх (так звали его маму) удивилась, а когда узнала, что он «овесав» (дословно — спустился с небес), и вовсе испугалась.
Так вот, тот самый Верещагин теперь был первым секретарём райкома партии в Андреевском районе, куда попал в ссылку Магомед. Должность была высокой и очень ответственной, потому как район находился на приграничной с Китаем территории.
Магомед долго не решался идти к своему старому другу. Это не Кавказ, думал он, я и мой народ оклеветаны, нас назвали врагами и предателями. Немало было историй, когда вчерашние друзья просто отрекались от тебя в таких случаях. Как себя поведёт Верещагин, он не знал и потому очень боялся разочароваться в нём. Хотя времена были тяжёлые, и Магомед с трудом перебивался, как и все ссыльные, но не хотел он идти на поклон.
Однако было обстоятельство, которое всё же сподвигло его пойти. Магомеда беспокоила судьба своих родных, о которых он не мог ничего узнать. Хотя писал письма, ходил в комендатуру с просьбой сделать запрос. Но к ссыльным отношение было тогда крайне негативное. А у Верещагина были полномочия. И вот спустя семь месяцев после поселения пошёл к нему на приём.
Спецпереселенца в папахе секретарша встретила очень предвзято, а на просьбу Магомеда сказать, что пришёл старый друг, тут же отпарировала: «Друзей среди врагов не бывает». Пришлось пройти в кабинет, оттолкнув её в сторону. Увидев Магомеда, Верещагин очень обрадовался. Они обнялись как самые близкие люди. «А секретарша, стоявшая в дверях, аж побледнела», — рассказывал потом довольный Магомед своим друзьям и родным. Они долго сидели, вспоминая былые времена. Расстались на том, что Верещагин завтра подумает, чем помочь Магомеду.
На следующий день из комендатуры были разосланы запросы по поиску родных Магомеда Майсигова. Сам же он был назначен на должность руководителя рабочей артели, где собрал всех депортированных из района — ингушей, калмыков, чеченцев, немцев и т. д. Через месяц пришла и долгожданная весточка, что все его родные живут в Кустанайской области, в Северном Казахстане.
«Я вместе с другими депортированными детьми работал на колхозном поле, — вспоминал потом его сын Мусса, которому было 9 лет. — Издали увидел высокого мужчину в длинном кожаном плаще. «Как он похож на отца», — подумал я, но и мечтать не мог, что это будет он. Радости нашей не было предела. Отец впервые крепко обнял меня, хотя больше себе такую слабость не позволял. А председателя колхоза он отчитал по букве закона за то, что детей на поле припахал».
Но Магомеда ждала печальная весть. Умер отец Сосланбек, который до последнего часа надеялся увидеть своего единственного сына. Умер дядя Зубейр. Потом Магомед узнал, что в Павлодаре умерла и его сестра, оставив сиротами четырёх детей. Погостив пару дней с родственниками, он уехал в Андреевский район, забрав с собой старенькую маму, жену с дочерью Зират и сына Муссу. Позже одного за другим он перевёз сюда всех фамильных родственников, родственников со стороны матери, жён, перевёз из Павлодара детей покойной сестры. Всем им он помог обустроиться, купил жильё, обеспечил работой, поддерживал и помогал во всём.
Сын Мусса вспоминал, что, когда отец работал директором мельницы, каждый вечер отправлял его раздавать на ужин муку наиболее нуждающимся семьям, независимо от национальности. А для того, чтобы кражу зерна не обнаружили сотрудники НКВД, которые постоянно вели слежку за ними, Мусса по поручению отца смешивал тонну зерна с ведром светлого строительного песка, которого в степях Южного Казахстана было предостаточно. Но это был постоянный риск быть пойманным и надолго отправиться в сталинские лагеря.
Магомед Майсигов, благо, имел сытные должности благодаря своему другу Верещагину. Он был в одно время заместителем райпромкомбината, потом директором рабочей артели, заведовал чайными, столовыми, ресторанами, был заведующим мельницей и т. д. Верещагин бесконечно ценил и уважал Магомеда. Куда бы его ни направляли, повсюду он брал с собой верного друга.
В 1957 году наступила долгожданная оттепель. Магомед Майсигов среди первых собрался возвращаться на родину, несмотря на своё благополучное положение. Верещагин не мог скрыть своей боли и горечи от предстоящей с ним разлуки.
Перед отъездом он крепко обнял своего друга и сказал: «Магомед, мы много лет были вместе. Многое видели, через многое прошли. Были у меня и друзья, и товарищи, но такого верного и надежного, как ты, не было и не будет. Тяжело расставаться, но понимаю, что для тебя значит родина. Ты был удивительно щедрым и благородным человеком, помогал мне, поддерживал родных, да и всех, кто был рядом с тобой. И если есть на земле рай, то ты его точно заслужил!» Больше они не виделись. Верещагин скончался вскоре после отъезда Магомеда на родину. До конца своих дней Магомед вспоминал его добрым именем.
По приезде на родину, в 1958 году, Магомеда Сосланбековича назначили директором Назрановского рынка. Несколько лет он избирался депутатом Назрановского сельского совета. По состоянию здоровья в 1961 году Магомед Майсигов ушёл на заслуженный отдых. Последние годы он провёл в постели. Ушёл из жизни в 1973 году.
Магомед Сосланбекович прожил достойную жизнь. До конца своих дней, даже будучи в постели, он придерживался всех тонкостей ингушского этикета «эздел», был очень набожным человеком и глубоко патриотичным. От пятерых сыновей и трёх дочерей у него выросло большое потомство, которые хранят память о своём легендарном предке, чтут традиции народа и воздают милостыню в честь своих усопших.