15 февраля исполняется 30 лет со дня вывода советских войск из Демократической Республики Афганистан, куда они были направлены советским правительством для выполнения интернационального долга.
На протяжении долгих лет звучат разные мнения по поводу целесообразности такого шага, о том, зачем это было нужно. Но так могут думать только те, кто не прошел через этот ад, кто не испытал на себе всю тяжесть боевых действий, у кого на руках не умирали боевые товарищи от полученных жестоких ран и кто не сопровождал так называемый «груз-200», не прятал глаза от матерей друзей, считая виновными себя в их гибели. Хотя в чём тут их вина?! Их боль неизбывна. Но они продолжают с этой болью жить, трудиться, растить детей, особенно остро переживая досужие разговоры о том, что жертвы эти были напрасны.
Один из тех, кто не забывает о боевом братстве, всегда готов пожертвовать и своим временем, и делами ради оказания помощи сослуживцам, прошедшим этот трудный, но достойный путь, является воин-интернационалист Магомед Сослангиреевич Кодзоев. Он посчитал несправедливым, что многие годы имя воина-афганца Хас-Магомеда Бузуртанова остается в тени. Именно он привел в редакцию его родного брата Курейша Мовлиевича Бузуртанова, который и рассказал о жизненном пути солдата.
Семья Бузуртановых жила в поселке Октябрьском Пригородного района Северной Осетии. Курейш года на два младше Хас-Магомеда и отлично помнит, как брату пришла повестка из военкомата. Это был ноябрь 1978 года. Как водится, собрались родственники, друзья, накрыли столы. Прочитали мовлид, родители сказали слова напутствия, и в сопровождении молодежи Хас-Магомед отправился в город Орджоникидзе (ныне Владикавказ) к месту сбора призывников. Перед отправкой ребята решили сфотографироваться на память. Эту фотографию Курейш бережно хранит все эти годы, как светлую память о брате.
Первое письмо от Хас-Магомеда пришло из Витебска. Он писал, что всё хорошо, попал в десантники, как и мечтал. Кстати, он хотел служить десантником в Германии, но опоздал в Октябрьский военкомат всего лишь на один день. И этот день сыграл роковую роль в его судьбе. Как знать, возможно, сегодня он давал бы напутствия своим сыновьям, провожая их на службу Отечеству.
Хас-Магомед Бузуртанов был направлен в 350-й гвардейский парашютно-десантный полк Витебской 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Место дислокации полка — Боровуха-1, в армейской среде называемая столицей ВДВ. Сегодня военный городок, расположенный в Белоруссии, представляет собой печальное зрелище.
Обшарпанные здания с разбитыми окнами и провалившимися крышами продаются с аукциона за копейки, и никто не хочет покупать. А тогда здесь базировались два воздушно-десантных, танковый и вертолетный полки. Военнослужащие были отлично обучены и вооружены, они вполне могли бы без проблем захватить небольшое государство.
После окончания средней школы Хас-Магомед учился в Орджоникидзе на курсах водителя, а потом и радиста в школе ДОСААФ, и в армии эти профессии ему как раз таки пригодились. Первый год службы проходил в Белоруссии. Хас-Магомед часто писал родным — два-три письма в месяц дома получали. Писал, что всё нормально, служба нелегкая, но интересная: лекции сменяются практическими занятиями по военной подготовке — марш-броски, отработка различных нормативов, прыжки с парашютом, занятия рукопашным боем, десантников учат в совершенстве владеть не только огнестрельным, но и холодным оружием. Хас-Магомед никогда не боялся трудностей, он был настоящим горцем, а служба в «крылатой гвардии» еще более закалила и без того железный характер. Командование отметило Бузуртанова благодарностью в адрес родителей за отличное воспитание сына. И никто из ребят даже не догадывался, что вскоре им предстоит участвовать в самой настоящей войне...
В начале декабря 1979 года 350-й гвардейский парашютно-десантный полк в составе 103-й гвардейской ВДД был поднят по боевой тревоге. Вскоре выдвинулись к железнодорожной станции. На каждый взвод выделялся плацкартный вагон, причем неотапливаемый. По воспоминаниям очевидцев, даже в «десантуре» (зимняя камуфлированная куртка на жаргоне вэдэвэшников) было жутко холодно, мороз в те дни стоял крепкий. Грелись, бегая по вагону туда-сюда. Думали, погреются, когда прибудут на аэродром в Быхов — базу морской авиации. Но там десантников ждала также неотапливаемая казарма. До 15 декабря здесь осуществлялась подготовка к десантированию и боевым действиям, потом десантников перебросили двумя группировками на авиабазы Энгельс и Чимкент. До последнего командование держало в секрете, что руководство страны приняло решение о вводе советских войск в Афганистан, все думали, что это просто учения. Хас-Магомед так и написал в своем последнем письме родителям, датированном 20 декабря.
В Энгельсе прождали неделю. За это время десантников дважды поднимали «вхолостую». А 25 декабря 1979 года началась посадка дивизии в военно-транспортные самолёты Ил-76, и в 18:00 по местному времени самолёты один за другим поднялись в воздух и взяли курс на Кабул и Баграм. В числе прочих в этом воздушном мосте принимал участие и борт 86036, внутри которого находилась рота десантного обеспечения 350-го ПДП, 17 полевых кухонь, а также два автомобиля «Урал», гружённых боеприпасами, и автоцистерна с горючим.
Переброска десанта по воздуху проходила в высоком темпе. Уже стояла ночь, шёл снегопад, а военные транспортники прибывали с интервалами в несколько минут. Вскоре с кабульского аэродрома сообщили, что до сих пор не прибыл седьмой по счёту самолёт, которым был борт 86036. С авиабазы Энгельс при этом передали, что он вылетел от них. Были опрошены экипажи других самолётов, и экипаж восьмого сообщил, что при выполнении захода на посадку видел в темноте, слева по курсу, яркую вспышку. Об этом взрыве позже говорили и другие очевидцы. В данной ситуации это означало, что борт 86036 разбился.
Позже выяснилось, что самолет при заходе на посадку задел брюхом за вершину хребта Гиндукуш и взорвался, примерно в 60-ти километрах от места назначения. По трагическому стечению обстоятельств в нём находились Хас-Магомед Бузуртанов и два его земляка — ингуш Ахмед Хашиев и осетин Туган Джимиев. По разным данным, в этой авиакатастрофе погибло от 47 до 67 человек (точно известны имена семи членов экипажа, трех офицеров инженерно-авиационной службы и тридцати семи десантников, в числе которых и имя рядового, радиомастера Бузуртанова Хас-Магомеда Мовлиевича). Это была первая потеря советских Военно-воздушных сил в Афганской войне...
— Шестого января отца вызвали в военкомат, — рассказывает Курейш Бузуртанов, — сказали, что самолёт разбился, а вечером привезли цинковый гроб.
Что может быть страшнее смерти? Только момент известия о ней для самых близких. С того момента здоровье родителей основательно подкосилось. На людях они, конечно, старались держаться, когда из Грозного привезли цинковый гроб. Скорбный груз был под конвоем, и его запрещено было открывать. Но родные нарушили запрет и открыли. В цинковом гробу был деревянный, а в нём — цинковая урна, и она была пуста.
Надежда на то, что сын жив, затеплилась в сердцах убитых горем родителей, и через несколько месяцев Мовли поехал в Белоруссию. Некоторые военные говорили, что, возможно, Хас-Магомед жив. В кабинет, где свои служебные обязанности радиомастера выполнял сын, отца не пустили. «Мы надеемся, что он ещё вернётся», — аргументировало военное начальство свой отказ.
— Отец ездил и в Москву, — продолжает свой рассказ Курейш Мовлиевич, — в Главный штаб Вооруженных сил СССР. Но там ничего не сказали. Отец долго после этого болел, он очень тяжело перенёс весть о гибели моего брата.
Вскоре после поездки в Москву Мовли вызвали в военкомат и отдали медаль и орден Красной Звезды, присвоенный сыну посмертно. В посёлке Октябрьском школу и одну из улиц назвали в честь Хас-Магомеда Бузуртанова (сейчас, по понятным причинам, названия другие). Позже была еще одна медаль. В Музее имени генерала Плиева, который находится во Владикавказе (в советские годы — Орджоникидзе), есть уголок, посвященный погибшим афганцам. Здесь хранились награды и письма десантника Бузуртанова.
— Лет десять назад, — рассказывает Курейш, — я заходил в музей, хотел если не забрать, то хотя бы посмотреть на письма брата, его награды, ведь у нас не осталось никакой памяти о нём — после известных событий 1992 года в Пригородном районе у нас всё сгорело. Но в музее мне ответили: «Ничего нет, не знаем»...
Вспоминает Магомед Кодзоев, в 1979 году служивший в узбекском Термезе в 181-м мотострелковом полку 108-й мотострелковой дивизии, водитель «Урала-375»:
— Нас подняли по тревоге. Навели понтонный мост через Амударью и своим ходом, на танках, бэтээрах, «Уралах», через перевал Саланг двинулись в сторону Кабула. Какие-то пятьсот километров мы преодолели почти за три дня — ехали со скоростью тридцать-сорок километров в час, иногда и двадцать. По дороге встречали сопротивление душманов, не раз попадали под обстрел. По прибытии в Кабул разбили палатки, рядом с нами стояли десантники, и шёл разговор, что пропал один самолёт Ил-76. Целый год ничего не было известно, ходили даже слухи, что самолет улетел в Америку. И только через пять лет, когда мать осетина Джимиева добилась-таки встречи с министром обороны СССР, он сообщил, что альпинисты нашли останки самолета.
На самом же деле всё обстояло немного иначе...
Оперативное руководство ВДВ и ВВС в Афганистане не сразу зафиксировало исчезновение самолёта. Это связано с тем, что в тот момент в Кабуле и Баграме полным ходом шла масштабная посадочно-десантная операция. Военные транспортники с людьми и техникой почти безостановочно садились на взлётную полосу и после разгрузки снова взлетали, уступая место следующим за ними самолётам. Примерно через два с половиной часа после авиакатастрофы (около десяти часов вечера) оперативному руководству советских войск в Афганистане стало очевидно, что борт 86036 взорвался при подлёте к Кабулу, об этом скорбном факте сразу было доложено в Москву. Руководство Министерства обороны СССР тотчас направило в Кабул заместителя командующего ВВС Советского Союза, генерал-полковника И. Д. Гайдаенко для расследования причин авиакатастрофы.
Утром 27 декабря 1979 года группа высших офицеров на вертолете Ми-8 попыталась найти место авиакатастрофы Ил-76. Но из-за сильного снегопада место гибели транспортника установить не удалось. Вот тогда и стало очевидным, что без профессиональных альпинистов добраться до места трагедии будет невозможно.
Выбор пал на группу альпинистов из Казахстана, входивших в состав Центрального спортивного клуба армии (ЦСКА) Краснознамённого Среднеазиатского военного округа. Руководителем группы из восьми человек был назначен знаменитый Ерванд Тихонович Ильинский — главный тренер сборной Казахстана по альпинизму, заслуженный тренер СССР. Перед альпинистами была поставлена задача — найти место авиакатастрофы ИЛ-76 и извлечь останки погибших, также им надлежало найти «чёрный ящик» и секретные документы, содержащиеся в некоем «чёрном портфеле».
27 декабря в восемь часов вечера альпинисты были уже на афганской земле. Их появление в Кабуле совпало с началом операции «Байкал-79». В эту ночь десантники и спецназовцы захватили штурмом важные правительственные и военные объекты в Кабуле, а также дворец президента Амина. Война началась...
Утром 28 декабря группа Ильинского приступила к поисково-спасательной операции и на вертолете Ми-8 вылетела к месту катастрофы самолёта. Его обнаружили в тот же день — на горной вершине хорошо были заметны обломки Ил-76. Однако посадить винтокрылую машину на горные кручи вертолётчики не смогли — не хватило профессионального опыта лётной работы в высокогорье.
На следующий день спасатели попытались добраться до места на автомобиле «Урал», который сопровождала БМД с отделением десантников. Но и на этот раз добраться до места крушения самолёта не удалось — помешала промоина на дороге, которую нельзя было ни преодолеть, ни объехать. Пришлось возвращаться. По прибытии на базу Ерванд Ильинский предложил руководителю операции вызвать гражданских пилотов, с которыми альпинисты не раз сотрудничали. «Для них посадить вертолёт в горах — плёвое дело», — сказал он. Положение усугублялось ещё и тем, что в том районе, откуда вернулись спасатели, обострилась обстановка, и новая попытка добраться наземным способом могла привести к ненужным жертвам.
Весьма оперативно вертолётчики из Киргизии прибыли в Афганистан, и 31 декабря альпинисты в сопровождении двух авиационных инженеров и пяти десантников были доставлены к месту катастрофы ИЛ-76. Приземлиться вертолёты не смогли, так как на этой высоте не нашлось подходящей площадки. Поэтому поисково-спасательной команде пришлось десантироваться из зависших вертолётов с высоты нескольких метров прямо на покрытую снегом горную кручу. Как только были установлены палатки, пошел обильный снегопад.
Высокогорье, непогода, место гибели десятков людей — вот в таких условиях и встречали спасатели Новый 1980 год...
Утром 1 января, несмотря на мороз и выпавший толщиной до метра снег, начались поисковые работы. Работать пришлось в экстремальных условиях, ведь на месте авиакатастрофы были разбросаны снаряды и мины. Сперва была найдена кабина Ил-76. Остальная же часть самолёта в результате сильнейшего взрыва перелетела через горный гребень и рухнула в глубокое ущелье.
Так как в задачу входил и поиск останков экипажа и десантников, то альпинисты собирали их в пластиковые мешки. То, что осталось от наших парней, было жутким зрелищем. По словам Ильинского, это были даже не разрозненные части тела, а что-то наподобие спрессовавшихся брикетов. Все найденные останки уместились на одних носилках. Собирали, пока прилетевший руководитель операции генерал-полковник Гайдаенко не дал команду — людьми не заниматься, а искать только «чёрные ящики». К тому времени как раз нашли портфель с секретной документацией. На этом первая часть операции была закончена. Всех возвратили в Кабул.
На следующий день поисковые работы возобновились. Теперь спасателям предстояло попытаться найти «чёрные ящики» и останки десантников, которые с развороченным от сильнейшего взрыва фюзеляжем рухнули в глубокое ущелье с почти отвесными склонами. «Чёрный ящик» (вернее то, что от него осталось после взрыва) альпинисты нашли, но его содержимое было погребено снежной лавиной.
Останки же тел десантников извлечь со дна ущелья тогда не удалось. Для спасателей эта миссия оказалась невыполнимой. Поисково-спасательные работы были прекращены. В своих воспоминаниях Ерванд Ильинский писал, что после того как портфель с секретными документами был найден, военные потеряли интерес к спасательным работам. «Мне показалось, что вообще всё именно из-за этого портфеля было затеяно», — говорил он.
Группа казахстанских альпинистов 4 января 1980 года на самолете ТУ-134 вылетела в пограничный советский город Термез, откуда спасателей доставили в Алма-Ату. Об уникальной операции армейских альпинистов по поиску на высоте 4269 метров погибшего Ил-76 многие годы ничего не было известно, а сами её участники, несмотря на обещание генерал-полковника Гайдаенко наградить их за найденный портфель орденами Красной Звезды, так и не удостоились наград. В 2014 году Ерванд Ильинский в интервью «Новой газете» сказал: «Слали запросы в Москву, в архив Министерства обороны. Без толку. Операция-то была секретная. Так, видно, засекретили, что рассекретить не могут до сих пор».
О погибших же в этой авиакатастрофе десантниках на долгое время вообще забыли...
Прошло много лет. За это время наша страна претерпела множество метаморфоз. К сожалению, ни бывшая, ни нынешняя власти не организовали поисковую экспедицию к месту крушения Ил-76, чтобы попытаться собрать останки погибших десантников и с воинскими почестями предать их земле. Начиная с «нулевых» годов розыском погибших и пропавших без вести военнослужащих в Афганистане стала заниматься общественная организация — Комитет по делам воинов-интернационалистов при Совете глав государств — членов СНГ, который более двадцати лет возглавлял Герой Советского Союза Руслан Аушев.
В 2004 году в России вспомнили о той давно забытой авиакатастрофе. Произошло это при следующих обстоятельствах. Некий гражданин Афганистана, в 80-е годы контактировавший с советской разведкой, сообщил, что ему удалось отыскать место катастрофы, а также сделать фотоснимки. Фотографии и фрагменты самолёта были переданы в Россию. Экспертиза установила, что это тот самый Ил-76 с бортовым номером 86036. Известно, что на борту, помимо другой техники, были полевые кухни, предназначенные для 350-го парашютно-десантного полка. Так вот, на фото отчётливо видны колёса именно этих кухонь. Тогда же Комитет по делам воинов-интернационалистов принял решение организовать поисковую экспедицию.
Собрать казахстанскую группу альпинистов, которая побывала на месте сразу после катастрофы, не удалось, так как к тому моменту трое из восьми альпинистов погибли, штурмуя горные вершины. Было принято решение создать группу добровольцев из числа ветеранов афганской войны. Руководителем был назначен Михаил Желтаков. В состав группы вошли ещё трое бывших десантников-афганцев, имевших опыт поисковых работ в Афганистане.
В начале сентября 2005 года со второй попытки поисковой группе на вертолёте удалось достичь злополучного места, которое находится у населённого пункта Сурхи-Парса. Местные жители объяснили, где искать нужное место. Вертолёт поднялся в воздух, и спустя десять минут перед взором поисковиков предстала картина, от которой сжалось сердце. Воронка, образовавшаяся на месте падения самолёта — огромная яма, заполненная водой. Вокруг разбросано ржавое железо. Приземлиться возможности нет. Сбросили с вертолёта памятный знак, сделали круг памяти и спустились вниз. Взяв снаряжение, поисковики вскарабкались на хребет, за которым лежал погибший самолёт. На высоте установили второй памятный знак.
Экспедиция достигла цели — место авиакатастрофы найдено и занесено на карту исторической памяти как высота 4269. Но не найдены останки погибших десантников, потому что если что и осталось от воинов комендантской роты, то этот тлен покоится на дне ущелья, которое и по сей день недоступно для альпинистов-профессионалов.
В 2009 году, в канун 30-летия ввода советских войск в Афганистан, вблизи места авиакатастрофы на скальной поверхности были закреплены памятные плиты. На одной — изображение военно-транспортного самолёта Ил-76 и дата «25.12.79», на другой — фамилии 37 десантников и семи летчиков, погибших в первый день ввода советских войск в ДРА. Внизу этой плиты — надпись «Вечная память героям. 25.12.1979 г.».