Дидигов Сулейман Берснакиевич родился в 1909 году в селении Насыр-Корт Назрановского района в большой семье Берснака Дидигова и Совдат Бузуртановой. В семье он был старшим среди шестерых детей, в которой была единственная дочь Насыпхан и пять сыновей — Сулейман, Зелимхан, Макшарип, Салман и Хаджи-Мурад.
Отец семейства ещё в те годы, будучи образованным, что помогало ему заниматься предпринимательской деятельностью, позаботился о том, чтобы дети получили образование — как религиозное, так и светское. В свою очередь мама Совдат тоже была сильной и волевой женщиной, под стать своему супругу. Это помогло ей, овдовевшей очень рано, выстоять, воспитать детей в духе ингушских традиций, вырастить их достойными и образованными людьми. До конца своих дней бабушка Совдат была в большом семействе на почётном месте. Сыновья, а потом и внуки всегда советовались с ней, когда принимали то или иное важное решение. Бабушка была в курсе всех семейных дел, знала, кто, чем занимается, с кем дружит и общается, могла одобрить или предостеречь от нежелательного, ну и, конечно же, дать своё мудрое наставление. Ушла бабушка Совдат из жизни в 1970 году, оставив после себя достойное потомство.
Вопреки трудностям на пути к профессионализму
Сулейман Дидигов ещё в детстве окончил Назрановскую горскую школу, расположенную в селении Крепость, преодолевая каждый день расстояние пешком в шесть-семь километров туда и обратно. В восемнадцатилетнем возрасте он поступил в школу рабочей молодёжи во Владикавказе. Надо сказать, что он недостаточно хорошо говорил на русском языке, но при этом проявлял большое желание к учёбе, и в ответ на безобидные шутки однокурсников по поводу его произношения педагоги предрекали ему большое будущее.
После смерти отца Сулейман, которому было всего четырнадцать лет, взял на себя ответственность за старшего со всей серьёзностью. Вместе с младшими братьями он стал достраивать дом, начатый ещё отцом. К тому же семья держала хозяйство, большой огород, с которого в те годы они имели прибыль и могли материально поддерживать себя. В семье его всегда уважали и почитали как отца, всегда советовались с ним, и потом по жизни, когда принимали какое-то серьёзное решение. Ни один из них не позволил себе сесть с Сулейманом за один стол при посторонних, хотя они практически были погодками. Этим они выражали своё уважение и почтение, как к старшему члену своей семьи, как это принято по ингушским адатам.
Между тем Сулейман хотел продолжить свою учёбу дальше. У него был мудрый советчик — двоюродный брат Кудинат Дидигов, умный, образованный человек, купец первой гильдии, который до революции занимал достойное положение в обществе, и в советские годы был на хорошем счету у власти, так как умел грамотно и правильно вести свои дела. По его совету Сулейман поступил в Московский гидромелиоративный институт. Днём он учился, а ночами работал грузчиком на железнодорожной станции. И себя обеспечивал и семье умудрялся помогать, отправляя лишнюю копейку домой.
Дело шло к дипломной работе, но тут по какой-то причине им продлили учёбу ещё на один год. Сулеймана это очень огорчило. «Я дал слово Кудинату, что вернусь этим летом домой с дипломом. Я должен сдержать слово», — сказал себе Сулейман и пошёл к ректору. Как он смог убедить его, какие слова для этого нашёл, нам не известно, но в порядке исключения Сулейману разрешили сдать экстерном экзамены.
Ещё студентом Сулейман проходит производственную практику на Алханчуртском канале. Это была грандиозная стройка на Северном Кавказе, начатая в конце 20-х годов, межреспубликанская обводнительно-оросительная система, которая до развала Союза являлась жизненно важным объектом для сельского хозяйства Ингушетии, Чечни и Северной Осетии.
Именно сюда, в управление Алханчуртской межреспубликанской оросительно-обводнительной системы (АМООС), расположенное в городе Назрани, направило руководство партии на должность руководителя молодого специалиста Сулеймана Дидигова, только что окончившего вуз.
Не теряя честь и совесть
Здесь будет уместно рассказать небольшую предысторию. Дело в том, что в те годы идеологическая система государства, во главе которой стояла Коммунистическая партия, вовлекала в ряды своей системы образованных, инициативных людей. Партийность обеспечивала карьерный рост и давала множество разных привилегий. Предложение вступить в члены партии было сделано и Сулейману Дидигову, как только он вернулся в родную республику. Однако в этом случае он должен был отказаться от брака с дочерью царского полковника Пшемахо Дахкильгова, которая сидела засватанной уже два года, пока Сулейман учился в столице. Такой союз, сказала партия, будет компрометировать коммуниста в глазах народа.
Разумеется, Сулейман Дидигов не подписался под это решение. Свадьба состоялась. А вслед за этим Сулейман Берснакиевич отказался и от предложения партии возглавить АМООС в Назрани, ссылаясь на то, что он молодой специалист и ему надо набраться опыта, чтобы возглавить такую серьёзную и значимую для страны организацию. Это вызвало гнев и недовольство со стороны партийного руководства вплоть до того, что дело Дидигова стало разбирательством на партийном собрании. И только при поддержке Арсамака Мальсагова, авторитет которого был непререкаем, ему удалось избежать наказания. «Да к тому же, — заключил Мальсагов, — это первый человек в моей практике, который отказался от руководящей должности, вполне разумно аргументируя своё решение желанием изнутри изучить систему, прежде чем её возглавить». В итоге Сулеймана Берснакиевича назначили главным инженером АМООСа, и он проработал на этой должности до конца своей трудовой деятельности, если не брать в учёт годы депортации.
Диплом Сулеймана Берснакиевича
Когда началась Великая Отечественная война, Сулейман Дидигов вместе с братьями пошёл в комендатуру, однако на фронт взяли только Макшарипа, а Сулейману и Зелимхану дали бронь, учитывая важное стратегическое значение Алханчуртского канала для нужд страны и востребованность в профессиональных кадрах для нормального функционирования этой системы. Однако этого не учла последовавшая в феврале 1944 года чудовищная акция — депортация ингушского народа, не считаясь ни с заслугами, ни с должностями, ни с возрастом, ни с чем...
Солдаты, которые пришли в дом к Дидигову Сулейману рано утром 23 февраля 1944 года, оказались все как на подбор циничными, злыми и жестокими. Его забрали на общий сбор, а жене дали час, чтобы она собрала вещи. Остальных в это время держали под ружьём. Потом их погрузили в машины и отправили на вокзал. Вскоре привезли к станции и мужчин. Оказалось, что жена забыла взять документы, в том числе и диплом об образовании. Сулейман стал настойчиво просить охранников отпустить его домой, но они не поддавались уговорам. Тут Дидиговы увидели супругу начальника АМООСа Георгия Самолазова. Руфа, так её звали, искала их, чтобы передать им корзину с едой на дорогу. Вскоре подошёл и сам Самолазов. Он поручился за Сулеймана перед охранниками, и они на повозке поехали в Насыр-Корт.
Эта поездка, можно сказать, спасла Дидиговых от голода. Он взяли из дома не только документы, но и два мешка зерновой кукурузы, ручные жернова, а также мешок семечек и две корзины еды, что подкинула им Руфа. А диплом инженера обеспечил Сулейману и всей его семье, можно сказать, будущее. Сразу же по прибытии на станцию Акмолинск (ныне Нур-Султан, столица Казахстана с 1997 года) он представил своё досье начальнику железной дороги. Образованные люди были остро востребованы в то время, тем более в Акмолинске, который являлся узлом железнодорожных магистралей. На второй день Сулеймана Берснакиевича назначила инженером в управлении железной дороги. Позже он подтянул к работе и своих братьев. Это спасло семью Дидиговых и всех родственников от голода и других тяжёлых последствий, которые испытали депортированные.
Здесь Сулейман Берснакиевич работал с марта 1944 по сентябрь 1958 года, то есть до тех пор, пока среди первых переселенцев он не вернулся на родину. Нужно сказать, что к спецпереселенцам в ссыльные годы было предвзятое отношение, но к Сулейману Берснакиевичу относились с уважением. Его ценили как ответственного и профессионального работника. С 1947 года его фотография висела на Доске почета. В 1949 году, несмотря на ужесточение режима передвижения ссыльных, Сулейман Дидигов имел право на свободное передвижение, и даже был награждён путевкой в Щученский санаторий. А в 1953 и 1954 годах он получил санаторно-курортную путёвку в Сочи.
Сулеймана очень уважали за инициативность, трудолюбие и высокие показатели в работе. Он действительно был незаменимым работником. По его предложению был построен мост через реку Ишим для грузового транспорта, который имел важное значение для развития народного хозяйства.
Сулейману поручали самые сложные участки. Весной перед руководством республики стояла большая проблема — необходимо было насытить водой поля и степи. Для этого они перекрывали реку Ишим. Обычно они это делали простым методом — одновременно, задействовав большое количество транспорта, сбрасывали в реку тоннами гравий. Это перекрывало реку, но ненадолго. Весной бывало течение такой силы, что уносило с легкостью грузовую машину, а что уж там говорить о гравии. Этот метод не спасал ситуацию.
Вот руководство партии вызвало Сулеймана и поручило ему решить эту проблему. Отказываться нельзя, задание партийное, надо было искать решение. На следующий день Сулейман вышел рано утром из дома и пошёл по берегу реки, чтобы изучить рельеф и характер течения. Здесь он встретил старого казаха, живущего на берегу реки. Они разговорились. Оказалось, что в старину казахи плели из какого-то растения сетку, опускали её в реку с грузом на дне, когда было мелководье, а во время прилива растение разбухало, проёмы в сетке закрывались, и это обеспечивало разлив воды. Гениально, подумал Сулейман, взял эту идею и придумал свою систему.
Решётку он сделал из древесины, которая разбухала в воде, к нижнему краю подвесил на цепях груз из больших валунов, на берегах соорудил надёжные крепления, и с помощью тяжёлой техники установил эту систему в реку. Надо сказать, что это было тяжеловесное сооружение, и его установка была тоже задача не из лёгких. Но грамотный расчёт и несколько дней работы — и система была введена в действие. Со временем древесина разбухла, решётка закрылась, и вода стала сливаться на поля. Вот такую гениальную оросительную систему он внедрил на реке Ишим, и работала она долгие годы, что стало большим подспорьем сельскому хозяйству, терпящему колоссальные убытки из-за жаркого и засушливого климата.
Успел Сулейман Дидигов построить в Акмолинске и двухэтажные жилые дома для трудящихся.
И горсть земли ингушской как святыню...
В 1954 году, когда была вторая поездка на Черноморское побережье, Сулейман Дидигов решил рискнуть, поехать на родину, чтобы хоть одним глазом взглянуть на отчий дом, на родные сердцу края. Дело было после смерти Сталина. В стране наступило время политической оттепели. Закрывались крупные уголовные дела, шла амнистия осуждённых, и люди тоже стали добрее друг к другу.
Приехав в Сочи, Сулейман поделился этими мыслями со своим бывшим директором и другом Георгием Самолазовым, с которым у них никогда не прерывалась связь. Георгий поддержал желание друга и приехал за ним в санаторий, откуда они вместе отправились на родину. Друзья побывали во многих местах, прошлись по Алханчуртскому каналу, прогулялись по городу и, разумеется, навестили отчий дом Дидиговых в селении Насыр-Корт. Сулейман не стал заходить в дом, где жили чужие люди. Да и тяжело было видеть, как в доме, построенном твоими собственными руками, уже хозяйничали другие. Он сразу прошел в огород, заметил, как подросли плодовые деревья, высаженные им с братьями, достал носовой платок и положил в него горсть земли. Потом они поехали на Насыр-Кортский источник. Здесь Сулейман в трёх стеклянных бутылках из-под лимонада набрал родниковую воду, чтобы повезти родным в Казахстан.
«Помню прекрасно день, когда папа вернулся домой из санатория, — рассказывает дочь Фатима. — Все братья, их жёны и дети собрались у нас дома. Женщины суетились у печи, бабушка с сыновьями сидели за столом, а мы стояли по-над стенкой. Папа рассказывал о своей поездке, о том, что побывал на родине, что нового там увидел, рассказал, что навестил отцовский дом. Потом он поставил на стол три бутылки с водой, достал и развернул узелок из носового платка. «Вот, — сказал он, — это земля с нашего двора». Бабушка что-то запричитала и заплакала, женщины тоже стали утирать глаза, а братья один за другим потянулись к платку, чтобы прикоснуться к родной земле руками. А мы, дети, стояли и смотрели, на тот момент многого ещё не понимая. Потом они прочитали молитву и дали всем испить понемногу этой водички. Вот такой была моя первая встреча с родной землёй и с её водным источником».
Сулейман Дидигов — визитная карточка Алханчуртского канала
В 1958 году Дидигов вернулся среди первых переселенцев на родину и восстановился на прежнюю должность главного инженера в управлении АМООС в Назрани. На этом посту он проработал практически до выхода на пенсию, то есть до 1969 года. Работа была для него буквально вторым домом. Всё своё время он проводил там. Даже в выходные дни ходил по участкам и проверял работу системы, чтобы не было никаких сбоев.
«Алханчуртский канал — это была грандиозная система орошения полей трёх республик, — вспоминает дочь Фатима, — нужен был постоянный контроль, ни в коем случае нельзя было допускать сбоев в работе канала. Это был красивейший участок, ухоженный и благоустроенный. Вдоль высоких берегов канала были высажены плодовые деревья. Руководство разбило у себя в районе посёлка Майского богатый питомник. И каких только деревьев, кустарников, ягод не высадили они на этой площади! Такой клубники, как в этом питомнике, не было во всём Союзе. Вообще, и сама задумка, и вся эта система была уникальная.
Папа обходил каждый узел, так называемые дюкера, трубопровод диаметром более трёх метров, прокладываемый на участках рельефа с большими неровностями. Предназначались дюкера для сбрасывания воды в канал. В ненастье, когда шёл сильный поток воды, папа до утра сидел на радиосвязи с охранниками этих дюкеров. Связь была односторонняя, и он повторял: «Акведук! Акведук!» — это был его позывной. А те ему отвечали: «Дюкер первый! Дюкер пятый!» и т. д. Если где-то прорывалась вода или случалась поломка, надо было срочно что-то предпринять. Тогда папа брал с собой инструменты и срывался среди ночи. Он обычно уезжал на лошади. Помню, была сильная гроза, папа пришёл весь промокший и говорит, что его чуть не снесло потоком воды, а он даже плавать не умеет. Благо лошадь устояла. После большой воды папа обходил канал и проверял состояние решёток, стоявших по ходу всей системы для отлова мусора.
Канал постоянно реконструировался и расширялся. При его содействии был построен обводной канал со стороны Алханчуртского канала в селение Насыр-Корт, так как с водой там была большая проблема. Папа был трудяга. Его уважали и ценили как руководство, так и коллеги. Со всеми у него были доверительные отношения. Он так вжился в свою работу, что незаметно стал некой визитной карточкой Алханчуртского канала.
В последние годы, чтобы подработать себе на пенсию, папа перешёл на должность прораба. Построил и отремонтировал Ачалукский участок Алханчуртского канала. Реконструировал участок горной дороги на Армхи, проложил дорогу по улице Картоева (Магистральная), которая и сегодня считается лучшей в городе. Он переделал лично весь проект, до миллиметра сделал сам расчёты. Сидел всю ночь над чертежами, а утром перекладывал расчёты на участок. Я тогда работала в проектном институте в Грозном и оттуда привезла ему миллиметровую бумагу, в которой он остро нуждался, в продаже её не бывало. Он радовался, словно я ему привезла золотой слиток. Дорогу сделал за лето, на все сто процентов. Это был 1977 год, а она и сегодня лежит без ямочек и ухабов.
Папа был человеком богобоязненным, к любому делу, будь то дома или на работе, подходил со всей ответственностью и считал недобросовестно выполненную работу большим грехом. Из управления всем сотрудникам давали делянки по несколько соток. Мы там сажали кукурузу, картошку, потом ходили на прополку и на сбор урожая. Папа поднимал нас в четыре утра, после утреннего намаза, а в семь утра мы уже возвращались домой. Он наспех перекусит и в управление.
И вы знаете, мы очень любили такие выходы. Туда и обратно шли пешком. Раннее утро. Земля только просыпается. И папа становился таким близким, таким родным. Он рассказывал нам разные истории, что в каждодневной суете у нас как-то не получалось. Правда, иногда проверял наши тетрадки, дневники, помогал делать уроки. Помню, как он мне, объясняя геометрию, предложил вычислить высоту грушевого дерева, посаженного ещё дедом: катет, гипотенуза, угол — и вот она, высота!
Вот таким он остался в нашей памяти. Добрейшей души был человек, не дожил неделю до своего семидесятилетия. Я же, получается, папу уже пережила.
Нельзя не сказать о маме Аде Дахкильговой, единственной дочери царского полковника Пшемахо Дахкильгова, которая гармонично дополняла папу. Это была женщина необыкновенно интеллигентная, образованная и благовоспитанная. Но самое сильное её качество, это была доброта. Она любила людей. Мама говорила, если вам кто-то сделал что-то плохое, сделайте ему в ответ доброе. Вот так она учила нас быть сильными. Она была умная женщина, несмотря на что образования у неё как такого не было, её грамоте и наукам обучал дедушка Пшемахо Дахкильгов, она знала на память стихи Пушкина, Лермонтова, Есенина.
Надо отметить и то, какой она была трудягой, под стать своему мужу. Казалось бы, единственная дочь в офицерской семье, и вроде бы должна быть избалованной. Но нет, она держала большое хозяйство, крупный и мелкий рогатый скот, разного рода птицу. А какой у нас был огород! Говорили, если мама бросит зёрнышко, урожай будет богатым. Так она и было. И, конечно же, цветы. Они росли во дворе, в саду, и дома. В руках у мамы всё ладилось. К тому же она и шила, и вязала, и вышивала, а готовила как вкусно, какие пекла пироги! Очень была хлебосольная и гостеприимная женщина, и потому в нашем доме всегда было много народа. И с папой они жили душа в душу. Не припомню случая, чтобы он повысил на неё голос. Они с уважением относились друг к другу и дополняли друг друга. Это был необыкновенный союз».
В 1977 году Сулейман Берснакиевич вышел на свою последнюю трудовую вахту — строить корпуса совхоза-техникума в селении Крепость. Но, видать, здоровье его было подорвано. Он тихо уснул и не проснулся. Похоронили его на родовом кладбище зимой 1978 года.
Жена — Ада Дахкильгова. Дети: Магомед, Радимхан, Фатима, Мадина.
Сын Магомед пошёл по стопам своего отца, стал известным в республике и за её пределами строителем.