Операция под кодовым названием «Чечевица» по выселению ингушей и чеченцев началась рано утром 23 февраля 1944 года. Депортация всей своей тяжестью легла на плечи репрессированных народов и каждого человека в отдельности. Нашим отцам и дедам пришлось пройти через страдания и душевные переживания, материальные трудности и болезни, голод и нищету и многое другое. Но есть в истории депортированных удивительные случаи противостояния той трагедии, в которой они пребывали. Свалившееся на народ горе не прогнуло людей, не уничтожило их волю, не сделало их слабыми и немощными, а наоборот, закалило их, сделало более стойкими, научило выживать и бороться за место под солнцем в тяжелейших условиях. Таких историй было немало, но мы ограничимся рассказом нашего героя Магомет-Тагира Абдуловича Барахоева.
История Магомет-Тагира Барахоева, 1936 г. р., об удивительном спасении девушки-ингушки, спецпереселенки
Это случилось в 1948 году. К тому времени люди стали потихонечку обживаться, играть свадьбы, ездить друг к другу в гости, приспосабливаться к новым условиям жизни. В 1948 году был издан указ об ограничении передвижения спецпереселенцев, по которому запрещалось отходить от пределов места проживания более чем на 2 км без письменного разрешения на то комендатуры. Любое другое передвижение ссыльного расценивалось как побег, за что можно было поплатиться свободой сроком на 20 лет каторжных работ.
Так вот, накануне выхода этого указа в гости к Джугутхановым, которые проживали в селении Ефремовка Кокчетавской области, приехала сестра хозяйки дома, которую звали Маддан. Это была совсем ещё юная девочка, которой только исполнилось 16 лет.
Сотрудники комендатуры во всех сёлах, где проживали спецпереселенцы, обходили каждый дом, ещё раз уточняя списки проживающих, а заодно и предупреждая о последствиях нарушения данного указа. Когда пришли к родителям Маддан, ее мама сказала, что дочка поехала в гости к сестре в Кокчетавскую область. Это где-то 400-500 км от того места, где на данный момент проживала семья Джугутхановых. Эту информацию комендатура была обязана передать по месту пребывания девушки, а те в свою очередь проверить её на правдивость.
Итак, в комендатуру селения Ефремовка пришло сообщение проверить факт пребывания девушки Маддан в семье Джугутхановых. Но тут произошла оказия. Хозяйка, то есть сестра девушки, растерялась, она не знала, как ей правильно ответить, и солгала, сказав, что не видела сестру Маддан в глаза, и к ней она не приезжала. В результате, был объявлен всероссийский розыск.
Прятали девушку из дома в дом, из подвала в подвал, из сеновала в сеновал
Что девушка Маддан гостит у своей сестры, в селе уже многим было известно. Это удивительно, но никто не бросился «стучать» на Джугутхановых. По крайней мере, так было в самом начале. А пока все жители Ефремовки — а это ингуши, русские, немцы, литовцы, представители разных национальностей — объединились и стали помогать семье скрывать девушку от сотрудников НКВД, которые искали её повсюду. Они могли в любое время суток, и днём и ночью, наведаться в подозреваемый дом. А тем временем девушку перепрятывали из дома в дом, из подвала в подвал, из сеновала в сеновал, на крышах и в хлеву. И где только ей ни приходилось отсиживаться за это время, от весны до весны.
Но вскоре родные и близкие стали замечать, что энкавэдэшники буквально ходят по её следам, а значит, появился «стукач». Как-то рано утром пришли энкавэдэшники к Джугутхановым. Маддан как раз ночевала у сестры. Пока хозяин дома открывал дверь ночным пришельцам, Маддан успела юркнуть под одеяло к сестре и, свернувшись в комочек, прижаться к её ногам. Сестра же легла бочком и приложила ребёнка к груди. Обе замерли, лежали, затаив дыхание, пока солдаты обыскивали дом. Они осмотрели шкафы, полезли на крышу, потом в погреб и ушли ни с чем.
А в другой раз, это было за полночь, постучали в дом к Магомеду Измайлову, он был родом из селения Гадаборшево (ныне село Куртат Пригородного района Северной Осетии). Маддан в эту ночь ночевала у них. Магомед не растерялся, приоткрыл крышку ящика, где хранилось зерно и который служил одновременно кроватью для бабушки, и буквально утопил девушку в этой пшенице. Солдаты осмотрели дом, а это две комнатки, еще раз предупредили, что если обнаружится, что они скрывают беглянку, то им всем грозит лишение свободы сроком на 25 лет и ушли ни с чем.
Вот после нескольких таких случаев стало ясно, что кто-то из осведомлённых всё же «настукивает» на девушку. Люди стали осторожнее и осмотрительнее. Круг доверенных сузился значительно.
Путь домой и чудесное спасение
Так прошёл год. Наступило лето. Продолжать бегать и прятаться было небезопасно не только для девушки, но и для всех, кто ей помогал в этом. А тем временем семья девушки всеми возможными средствами передавала просьбу — любым путём отправить девушку домой. А это, как мы уже говорили, 400-500 км пути, и сделать это нужно было нелегально, иначе всем грозил срок.
Первоначально девушку на повозке в стоге сена перевезли в соседнее село Заря. Это 18-20 км пути. И если помните про указ, то, чтобы поехать в соседнее село, перевозчику нужно было получить разрешение из комендатуры. Так что здесь риск был большой.
В селении Заря жил 12-летний Магомет-Тагир Барахоев с матерью и сёстрами. Сюда и привезли девушку Маддан, которую отсюда должны были переправить в другое село — Сындыктав Акмолинского района, а это за 50 км оттуда. Магомет-Тагир, осознавая важность такого задания, но и опасность, всё же стал настойчиво просить доверить ему довести девушку до другого села, к родственникам.
«Дорога шла через лес, — вспоминает он. — Я хорошо знал эту местность. И главное, мне очень хотелось показать старшим, что я уже довольно взрослый и что мне можно поручить такое дело».
Было решено с Магомет-Тагиром отправить Макшарипа Джугутханова, который был на год младше него, а девушку законспирировать, чтобы было меньше подозрений, что она ингушка. Ей на то время исполнилось уже 17 лет. Но поскольку она была худенькая и небольшого роста, законспирировать её не составляло особого труда. На неё надели короткий сарафан, подстригли коротко волосы и отправили в путь.
«Всю дорогу мы бежали, — продолжает свой рассказ Магомет-Тагир Барахоев, — лишь иногда останавливались, чтобы немного отдышаться. А если вдруг услышим топот копыт или едущую повозку, то тут же сходили с дороги, как нам велели старшие, и прятались в кустах. Добрались мы до места к вечеру. Всё прошло благополучно. Но опосля у нас страшно болели подошвы ног, потому как мы бежали босиком — так было легче и быстрее, а обувь держали в руках, так что отбили себе пятки и ходить не могли неделю».
В селении Сындыктав беглянку ждал родственник Хож-Ахмад Бузуртанов. Он был водителем и имел чуть больше прав и возможностей на передвижение. Отсюда ему следовало довезти девушку до станции Акбасар и посадить на поезд. Но Хож-Ахмад подстраховался и попросил сделать это своего друга — русского парня. Тот довёз её на станцию Акбасар и посадил на поезд под видом своей «глухонемой» сестры, попросив проводницу высадить её на станции Перекатное, где её должны были встретить родственники. От станции Перекатное её путь лежал домой. Это тоже 20-25 км пути.
«Что там было дальше, я не знаю, — говорит Магомет-Тагир. — Мы долго ждали известий от её родных. Переживали за неё. Связи-то никакой не было. И вообще, письма тоже проходили через цензуру, писать об этом было небезопасно. И только спустя три месяца к нам пришло письмо с благодарностью от её родителей. Мы узнали, что она успешно добралась до дома и чудом избежала наказания».
А случилось так, что Маддан на второй же день по возвращении выдали тайком замуж за парня из рода Долаковых, это было заключение обряда бракосочетания по-мусульмански. А на следующий день жених явился в комендатуру, с мольбой о помощи и поддержке. Сказал, что по большой любви украл девушку, вернее она сбежала из дома, солгав родителям что едет к сестре. Её, мол, преследовали родственники, которые были против этого брака. Потому он вынужден был так долго её прятать. И что делать дальше, как ему быть, он не знает.
Комендант встал на защиту влюблённых. К тому же в те годы идеологическая политика государства негласно приветствовала любой вызов традиционным канонам народа, который в данном случае усматривался в поступке молодых.
И жили они долго и счастливо...
«Насколько мне известно, — рассказывает свою историю Магомет-Тагир Барахоев, — они вернулись на родину и жили в городе Малгобеке. Как-то на территорию Троицкой больницы, где я работал, заехала грузовая машина. Ну я по-старчески расспросил водителя, кто он и откуда. Оказалось, что это сын Маддан. Так я узнал, что она лет десять назад ушла из жизни. Семья у неё была большая, и живут они в Малгобекском районе».
Слушая эту историю, вспомнился один эпизод, описанный в романе И. Базоркина, как всадники перебирались на противоположный берег горной реки Асса, довольно быстрой и ледяной. «Река кинулась на них чёрной яростью своих глубин, — пишет автор. — Волны доходили до самых седел. Но людей было много, они крепко держались друг за друга, и вода отступила... Когда людей много, они все могут!» — многозначительно добавил он«.
Воспоминания Магомет-Тагира Барахоева — дорога в ссылку
Со стука в дверь, разделившего на «до» и «после» судьбы тысяч людей, начинается практически каждая история депортированного. Так было и в жизни восьмилетнего Магомет-Тагира Барахоева, когда рано утром 23 февраля 1944 года к ним в дверь постучали солдаты.
Они жили большой семьёй рядом с родственниками в селении Галгай-юрт Пригородного района (ныне — село Камбилеевское). Отец ушёл из жизни годом раньше, и на попечении матери осталось семеро детей погодок. Магомет-Тагир был в семье за старшего мужчину. Была ещё старшая сестра Халимат, и пятеро младших детей — три сестры и два брата.
— Дорога в Казахстан у меня ассоциируется с длинным, нескончаемым мрачным пасмурным днём и с чёрными нависшими тяжёлыми тучами, — говорит он. — Помню женщин, которые постоянно возились у буржуйки, стояла такая печь посередине нашего вагона. А потом нам доставался кусочек свежеиспеченного хлеба из кукурузной муки — чурек, который как-то утолял голод и успокаивал плач маленьких детей. Перед моими глазами понурые лица мужчин, которые были бессильны перед навалившимся на нас горем. Мне всё казалось, что это какой-то тяжёлый сон и я вот-вот проснусь, и всё закончится. Я просыпался и засыпал вновь, но стук колёс не прекращался.
Когда же нас привезли на конечную станцию, это была Кокчетавская область, я был счастлив. Мне казалось, видимо, по-детски, что самое тяжёлое осталось в том ужасном сером вагоне. А вот мы теперь устроимся в каком-нибудь доме, у тёплой печки, и всё страшное закончится.
Однако всё только начиналось.
Отчетливо помню этот день. Был лютый мороз. Большая толпа людей, сошедшая с поезда, с авоськами и мешками стояла в ожидании дальнейших указаний. Тут стали подъезжать одна за другой грузовые машины, и людей по списку стали рассаживать на кузова, да ещё и открытые, без тента. Нашу семью с родственниками посадили вместе. Так нас довезли до селения Лобаново, а оттуда рассадили на повозки и отправили в село Заря.
На станции и по дороге в кузове я успел замерзнуть. А когда сел на повозку, покрытую сеном, уже никак не мог отогреться. Мама и старшая сестра Халимат, ей было десять лет, были заняты младшими детьми, они всё старались их потеплее закутать.
Тут на меня обратил внимание дядя Халит Барахоев. Он всё время оглядывался на меня и спрашивал: «Не замёрз?» Я отрицательно качал головой. Мне шёл восьмой год, и я хоть и был худощавым мальчиком, всё же считал себя взрослым мужчиной, и эта забота обо мне, как о маленьком, меня очень задевала. В те годы с детьми не сюсюкались, как сейчас, они рано взрослели.
Но дорога была дальняя, как мне тогда казалось, а было всего-то 18 км. Едем, а кругом заснеженная степь и пронизывающий буран. Но вот я чувствую, что отключаюсь, а признаться стыдно. И тут дядя в очередной раз оглянувшись, заметил, что я засыпаю. Тогда он меня схватил и поставил на ноги. «Беги!» — приказал он. Я хочу сделать шаг, но падаю с ног. Стараюсь встать, шаг, другой и опять падаю. И так несколько раз. Дядя меня подхватил, завернул в свою бурку и стал тереть, как котёнка. Мне было очень стыдно и неловко от всего этого. Я такой взрослый — и на коленях, в бурке. И до сих пор, когда вспоминаю эту историю, мне бывает неловко. Тут у меня порозовели щёки. «Вот, — сказал он, — теперь уже беги сам». Так и дошёл я до нашего конечного пункта назначения, то бегом за повозкой, то пешком и немного сидя.
Надо сказать, что в нашем селении Заря мы не ощущали со стороны местных жителей особой враждебности. Хотя они поговаривали, что, мол, их предупреждали, что к ним везут людоедов. Но люди друг к другу были милосердными, помогали, поддерживали. Да и многие там были такими же как мы, ссыльными. Рядом с нами жили русские, казахи, украинцы.
Для начала каждой депортированной семье дали небольшой продовольственный паёк и по четыре барана. Однако накормить голодных людей этим пайком было невозможно. Запасы все быстро закончились, и мы промышляли на поле. Раскапывали снег и под ним находили промерзшие колосья пшеницы, которые остались после уборки прошлогоднего урожая. Самый большой куш мы обычно находили на том месте, где недавно стоял стог соломы. Зёрна подбирали прямо вперемешку с землёй, дома промывали их, перетирали в муку или варили кашу.
Все равно из-за голода, болезней, нищеты смерть унесла из нашей семьи за год четырёх детей — двух младших братьев и сестёр. Нас с мамой осталось четверо. Так и жили. Сестра Маликат вышла замуж, живёт и сегодня в Казахстане, в г. Кокчетаве. А мы вернулись на родину в 1966 году. В дом отцовский в селении Галгай-юрт нас так и не впустили. Мы устроились жить в посёлке Карца под Владикавказом. И вроде устроились, вырастили девятерых детей, всем дали воспитание и хорошее образование.
Но вот опять беда — трагические события в Пригородном районе в 1992 году. Мы вынужденно покинули свой дом, но многие жители уже вернулись, отстроив заново сгоревшие и разрушенные дома, и я за них очень рад, и жизнь там вроде налаживается. Дай Аллах. Я же сегодня с внуками проживаю в посёлке Новом Пригородного района. Жизнь продолжается.
Надо сказать, что горе сплачивает людей, оно приносит и испытания, и творит чудеса, пробуждает в людях человеческое начало. Видимо, Всевышний, посылая людям испытания, проверяет их на выносливость и помогает им. Иначе, как бы мы выжили в суровые годы депортации!