Сегодня, 15 февраля, исполняется 110 лет со дня рождения общественного и политического деятеля Ахмеда Магиевича Газдиева. В этом году ингушская общественность отметит 95-летие со дня основания Ингушского научно-исследовательского института, в котором в 1939-1941 гг. Ахмед Газдиев занимал должность заведующего сектором истории. Город Назрань, в развитие которого внёс свою лепту Ахмед Газдиев, также отмечает в этом году юбилейную дату. Эти и многие другие события неразрывно связаны с именем Ахмеда Газдиева, внёсшего огромный вклад в дело возрождения Республики Ингушетия.
Это была многогранная фигура. Его знали и любили в народе. Его и сейчас с огромным уважением вспоминают как Патриота и Человека высокой гражданской позиции.
А начиналась его дорога в жизнь с педагогического техникума, находившегося во Владикавказе, в котором учились многие представители ингушской интеллигенции — писатели и поэты, общественные деятели и политики. «Благодаря профессиональным и человеческим качествам преподавателей техникума, выпускники этого учебного заведения стали известными писателями, общественно-политическими деятелями... Значение этого педтехникума для ингушского народа сравнимо с Царскосельским лицеем», — напишут об этом много лет спустя. Со временем многие выпускники этого техникума стали одной командой и единомышленниками. Это А. Газдиев, С. Плиев, И. Базоркин, А. Куштов, Д. Картоев, Д. Хаутиев, Х. Султыгов, А. Мартазанова и другие.
Об Ахмеде Газдиеве написано, на мой взгляд, не так много, но даже перечень названий статей о нём может сказать об этой личности многое: «Газдиев Ахмед Магиевич — общественно-политический деятель Ингушетии» (Плиева М. М.), «Его судьба — судьба его народа» (Хамчиев С.), «Народы имеют право гордиться своими героями» (Цечоев М. И.), «Слуга высокой нравственности» («Ингушское слово»), «Тернистый путь» ( «Г1алг1ай дош»), «Долг. Память. Боль» (Солтукиева З.) и др.
Родился Ахмед Магиевич 15 февраля 1911 года. В семье их было два брата и три сестры. Брат Салман был прокурором в Малгобекском районе, затем работал юристом на одном из предприятий. Все три сестры создали свои семьи и жили в мире и согласии с родными и близкими, как подобает в традиционной культуре ингушей. И только Ахмеду предстояло прожить огромную жизнь, в которой место находилось всем и всему: родственникам и друзьям, научной и творческой работе, общественной и политической деятельности. Он прожил честную и достойную жизнь.
Годы становления Ахмеда как личности прошли во Владикавказе. Это город его детства и юности, студенческой жизни и начала трудовой деятельности. Впрочем, не только его. Город Владикавказ (г. Орджоникидзе) являлся социально-экономическим и духовным центром ингушского народа. В этом городе находились заводы и фабрики, средние и высшие учебные, Ингушский научно-исследовательский институт и музей краеведения. Трудовой путь Ахмеда начался в 1930 году в должности завуча начальной школы в селении Шолхи Пригородного района ЧИАССР (ныне с. Октябрьское Северной Осетии). Затем Ахмед преподавал в Ингушском педагогическом техникуме.
Ахмеда страстно увлекала история, он старался вникать в суть происходящих событий. С 1934 по 1937 гг. он заведовал учебной частью Ингпедтехникума, стал аспирантом исторического отделения Северо-Кавказского научно-исследовательского института в г. Пятигорске.
В 1937 году Ахмед Магиевич стал преподавателем истории республиканской школы колхозных и совхозных кадров в г. Орджоникидзе. В эти же годы он вместе с С. Плиевым работал над созданием учебников для начальных классов. Учебное пособие на родном языке «Литературни хрестомати» для школьников, изданное в 1939 году, знакомило маленьких читателей с произведениями национальных авторов и классиков российской литературы: А. С. Пушкина, А. С. Серафимовича, И. А. Крылова, Л. Н. Толстого и др.
Первое пособие ими было написано на основе латинской графики, затем переиздано на основе кириллицы. Авторы пособия являлись одновременно и переводчиками многих из этих произведений. Значение пособия было в том, что в нём были сказки ингушского и других народов страны, была поэзия и проза, были знания об истории края и страны. А если ещё и учесть, что это были первые учебники и пособия на ингушском языке, то ценность труда этих авторов увеличивается многократно.
В течение 1939-1941 гг. Ахмед Магиевич был заведующим сектором истории Чечено-Ингушского научно-исследовательского института, был наркомом просвещения республики. Эти годы казались молодому историку самыми интересными в своей жизни. Темой диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук стала «Асламбек Шерипов в революционном движении в Чечено-Ингушетии».
Под таким же названием в 1939 году была издана монография Чечено-Ингушским книжным издательством. В ней он показал борьбу ингушского и чеченского народов за советскую власть. Ингуши были «авангардом горских народов, за которыми потянулись, если не активно, то, во всяком случае, своей симпатией, все остальные горцы, — приводит автор слова Г. Орджоникидзе. А. Газдиев показал в своей работе борьбу иностранных держав за влияние на Кавказе: «Мы видим, что за турецкую ориентацию стоят те, кто предал нашу свободу... На языках горских народов приветствие звучит: будь свободен! Приходи свободным! Империализм Турции, Германии заинтересован не в нашем освобождении, а в захвате природных богатств и нефтяных промыслов нашего края», — пишет он. Научная работа увлекала Ахмеда Магиевича, но время диктовало свои требования.
В ВКП(б) А. М. Газдиев вступил в 1940 году и с тех пор работал на разных должностях в партийных и общественных структурах, заведовал отделом пропаганды и агитации Пригородного района РК ВКП(б), таким же отделом Чечено-Ингушского обкома ВКП(б). Он был принципиальным и справедливым, и хотел видеть вокруг себя людей с таким же отношением к делу.
«Начало партработы А. М. Газдиева совпало с началом Великой Отечественной войны. По поручению Грозненского городского комитета обороны, штаба Северной группы Закавказского фронта, он подолгу находился в командировках, в разъездах по всем районам Чечено-Ингушетии, включая высокогорные, проводя беседы, работая с людьми, трудившимися во имя победы на заводах и фабриках, колхозах и совхозах республики» (Плиева М. М. «Газдиев Ахмед Магиевич — общественно-политический деятель Ингушетии», ст. Орджоникидзевская, 2010).
В первые годы войны было решено создать партизанские отряды на территории Ингушетии, и по поручению Чечено-Ингушского обкома КПСС, был создан подпольный комитет для создания партизанского движения. По словам З. Сагова, руководителем этого движения был назначен А. Газдиев, его заместителем был избран Тухан Мальсагов. К ним было доверие. Однако им не пришлось активно заниматься этой работой, так как враг не ступил на территорию Ингушетии и все силы были направлены на подготовку отражения врага на подступах к нефтяному городу Малгобеку.
Депортацию народа Ахмед принял как акт глубокого вандализма. О том, что будет депортация, слухи шли давно, но поверить в такое было невозможно. Ахмед был направлен в села Назрановского района, и в ночь на 23 февраля с двумя товарищами был привезён в село Насыр-Корт. Он сохранил свои воспоминания о том, как начиналась эта трагедия.
«В 1942-1943 годах я работал заведующим отделом агитации и пропаганды Чечено-Ингушского обкома КПСС, был хорошо знаком с политической обстановкой в республике. Во второй половине 1943 года в республику стали прибывать в большом количестве войсковые части, якобы для проведения маневров в условиях гор. Трудящиеся республики тепло встретили эти войска, приняли их как желанных гостей, отвели им лучшие комнаты в домах, угощали мясом, фруктами, помогали им в ремонте, строительстве дорог, мостов и в передвижении по незнакомым горным тропам. Однако, как позже выяснилось, все это оказалось обманом, войска эти прибыли не для проведения маневров, а для подготовки и осуществления выселения чечено-ингушского населения из пределов Северного Кавказа. В середине февраля 1944 года в республику прибыли Берия, его заместители Кобулов, Серов и много генералов...
Кобулов в своём обращении к руководителям Чечено-Ингушетии сказал о предстоящей депортации и завершил цинично словами: «Сил у нас здесь много, на всякий случай к границе подтянуты танки, самолеты. Вам необходимо на своем языке передать населению то, что будут говорить наши генералы. Переселенцев надо срочно включить в промышленное и сельскохозяйственное производство. Сейчас идет война, фронту нужны продовольствие, оружие, танки, самолеты. Вы обязаны производить все это и поставлять армии» (Архив А. Газдиева).
Жителям, через живущих у них солдат, было вечером объявлено, что 23 февраля — День рождения Красной Армии. Рано утром на центральной площади села будет собрание, посвященное этому празднику, и чтобы все мужчины пришли на это собрание. Площадь была переполнена. В это время, солдаты окружили собравшихся и направили на них пулеметы.
По воспоминаниям очевидцев: «Как только люди зашевелились, обнимаясь и прощая друг другу обиды, раздалась очередь ручного пулемета, стреляли прямо в толпу. Ранили несколько человек и убили одного. А в это время солдаты подъезжали на машинах к домам и вывозили к железной дороге стариков, женщин, детей. Вечером всех погрузили на машины и отвезли на железнодорожный вокзал, затолкали в телячьи вагоны...»
Так начиналась трагедия народа.
Распределение территории ингушских земель началось незамедлительно. Уже в пути и там, в Казахстане, Ахмед не скрывал своего отношения к этому факту и во время общения с родными и друзьями говорил о том, кому и для чего выгодна была депортация ингушского народа, о том, что этим актом создали искусственную почву межнациональной напряжённости.
Разделение народа во время выселения — одних в холодные степи Казахстана, интеллигенцию — в Киргизию, было тоже не случайным явлением. Всё было направленно на то, чтобы не допустить самоорганизации народа, направлено на гибель значительного числа людей. Большой опыт партийно-хозяйственной работы дал Ахмеду Газдиеву возможность устроиться на работу в отдел снабжения, а затем в планово-производственный отдел Кокчетавского облисполкома. Однако летом 1946 года всех ингушей и чеченцев, устроившихся на работу, стали увольнять. Это наблюдалось в Караганде, в Кокчетаве, во Фрунзе...
С. Плиев, Б. Зязиков, И. Базоркин, А. Газдиев и другие старались не терять связи друг с другом. Несправедливость и произвол в отношении к своему и другим репрессированным народам, лишенным родины и объявленным врагами, не давали покоя. С. Х. Плиев позднее вспоминал: «Как-то мы вдвоем (С. Плиев и А. Газдиев) решили обратиться с письмом в центральные органы власти. В письме мы рассказали о фактах бесчинства и произвола местных органов власти и органов НКВД. Но письма спецпереселенцев, адресованные правительству, проверялись, и их жалобы не выходили за пределы границ места жительства. Мы об этом, конечно, не знали. Здесь нам неоценимую помощь оказала русская женщина, семья которой в 30-х годах была раскулачена. Работнице местной конторы связи удалось тайком от спецкомендатуры наложить штамп на наше письмо и отправить его по назначению в центр. Вскоре прибыла к нам в Кокчетав комиссия из центра и по обнаруженным фактам злоупотреблений были приняты незамедлительные меры, а виновники понесли наказание. Газдиев Ахмед, мой единомышленник и верный друг, впоследствии по ложным политическим обвинениям был осужден на 10 лет тюремного заключения».
Моя мама (автор Д. З.) — Люба Колоева-Барахоева вспоминала: «Ахмед Газдиев приходился мне дядей по матери. В Орджоникидзе жили неподалеку друг от друга. Часто общался он с нашим отцом Ибрагимом Колоевым, работавшим на ответственных должностях в Ингушетии. Депортация и беззаконие сломили здоровье нашего отца Ибрагима, и он слёг. В 1946 году Ахмед Газдиев и Мирза Тангиев нашли нашу семью в с. Шучинском в Казахстане. Это было очень тяжёлое время. Помню маму у постели больного отца, полуголодное существование. Ахмед был хорошим и заботливым родственником, помог в те годы с трудоустройством братьев. «Нас выслали только с одной целью, чтобы высвободить наши земли», — сказал он отцу перед уходом. Через неделю мы услышали, что Ахмеда посадили».
Ахмед был свидетелем многих драматических событий в жизни своего народа, был прямым, не кривил душой и смело отстаивал свои взгляды, в которых выражал только одно — настоящее и будущее ингушского общества. За свои убеждения и бесстрашный характер Ахмед оказался в застенках сталинских лагерей, которые он отбывал в Мурманской области. После освобождения из тюремного заключения начались проблемы с трудоустройством, и на помощь пришёл верный друг детства Султан Плиев, устроив его на работу заместителем директора мелкооптовой базы «Облпотребсоюз». Султан в то время работал директором универсальной базы в Петропавловске.
«Огромную работу по возвращению своего народа на родную землю вели в Казахстане и Киргизии Б. Зязиков, Д. Картоев, Д. Хаутиев, Д. Мальсагов, Ж. Зязикова, Х. Муталиев, М. Висаитов, И. Базоркин и другие», — вспоминал З. Сагов. В 1956 году вместе с группой единомышленников А. Газдиев обратился в ЦК КПСС с письмом, в котором писал, что восстановление республики без сердца Ингушетии — Пригородного района — это акт исторической несправедливости. Но события складывались без учёта мнения народа.
Наступил год 1957-й. Многие ринулись из Казахстана домой. Выживали, обживались. Со дня частичного восстановления Чечено-Ингушской АССР ингуши ставили перед Кремлем вопрос о возвращении незаконно отторгнутых земель и каждый раз натыкались на необоснованные обвинения в антисоветчине и национализме.
Ингушская интеллигенция после возвращения из депортации стала собираться вокруг столицы Чечено-Ингушетии — города Грозного, незначительная часть трудоустраивалась в Орджоникидзе.
Ахмед Газдиев работал в эти годы заместителем министра культуры (1958-1962 гг.), секретарем объединенного парткома производственного управления Сунженского, Галашкинского, Назрановского и Малгобекского районов, был первым секретарем Назрановского райкома КПСС, работал на партийно-хозяйственной работе в сельском хозяйстве, был заместителем начальника по управлению трудовыми ресурсами при Совете министров ЧИАССР (1971 г.).
Будучи первым секретарём Назрановского райкома КПСС, он, по словам многих жителей Назрановского района, добился значительных результатов в развитии промышленности и сельского хозяйства Назрановского района. Ахмед Магиевич был большим хозяйственником и хорошим организатором. Безработица, из-за которой огромное число людей выезжало на заработки в другие регионы, волновала Ахмеда Газдиева.
В районе современного ДК в Назрани, в рамках Назрановского совхоза, им были созданы поля, на которых выращивали хороший урожай овощей. «Нам нужна своя овощеводческая база», — говорил он. Ахмед Газдиев приглашал сильных специалистов-промышленников, руководителей колхозов и совхозов на руководящие должности в Назрановский район. Шёл конец 60-х годов ХХ века.
Достаточно привести только примеры того, как он уговорил министра местной промышленности Адильгирея Дзортова занять должность директора швейной фабрики в Назрани, пригласил Умалата Льянова стать главным инженером, затем директором совхоза «Назрановский» и т. д.
Пруд перед фабрикой в Назрани был создан в те же годы для нужд производства. Рядом с прудом была построена насосная станция (сейчас на этом месте стоит частный дом). А. Дзортов приобрёл для фабрики хорошее оборудование, а продукция фабрики стала пользоваться широким спросом. Фабрика была в те годы в числе лучших предприятий на юге страны.
Заводом «Электроинструмент» руководил опытный руководитель А. Мальсагов. Город Назрань, небольшой по тем временам, состоявший из нескольких улиц, звучал с экранов центрального телевидения СССР благодаря своим трудовым успехам.
Во всех своих делах Ахмед поступал так, как подобает мужчине. Обладал мужеством и сильным характером. Он не церемонился, если видел перед собой несправедливость. Никогда и ни с кем не шел на компромисс, невзирая на чины и звания, не пользовался служебным положением для своего блага. Он боролся против нечестивых людей, занимавшихся на рабочих местах собственным обогащением, а не вопросами ингушского общества.
Н. Х. Сагов — главный бухгалтер райпо, имевший большой стаж работы, вспоминал о том, как однажды коллектив решил сделать подарок новому руководителю Ахмеду Газдиеву в виде холодильника, который тогда являлся большим дефицитом. Увидев это, Ахмед так возмутился, что Назир Сагов вдруг испугался потерять совсем работу. Ни подарки, ни взятки он не признавал.
Прямолинейность и неподкупность Ахмеда не всегда была угодна чиновникам. Конечно, его сторонились те, кто желал оставаться на важных чиновничьих креслах, чтобы ни привлекать к себе недоверие власть имущих. Предлоги для его увольнения или сокращения находились незамедлительно.
«Помню, с каким трудом пробивалась дорога из Назрани в селение Кантышево. По той земле, где издревле жили ингуши, вдруг стало невозможным провести даже дорогу к селению, ввиду того что поля стали принадлежать Осетии. Дорога в Кантышево шла в объезд через с. Майское. И тогда Ахмед возглавил сам строительство этой дороги и пошёл впереди техники со словами: «Если кто посмеет помешать, мне ни своей, ни чужой жизни будет не жалко!» — вспоминают жители с. Кантышево. Конечно, на это нужно было иметь огромное мужество, тем более, человеку, занимавшему должность первого секретаря Назрановского райкома КПСС. Редко кто из прирождённых чиновников так рисковал бы «креслом».
«Ахмед Магиевич никогда не изменял своим убеждениям, был кристально честным и чистым человеком, человеком чести и долга», — говорят о нём. У него была одна работа и главная забота, от которой его никто не мог освободить, — это восстановление правды относительно ингушского народа. Он был автором многих обращений и писем в высшие инстанции страны о восстановлении исторической справедливости в отношении ингушского народа. Он был логичным в оценках происходящих событий.
Об Ахмеде Газдиеве говорить в отрыве от активной позиции патриотов невозможно, у него было много настоящих друзей. Это Султан Плиев, Дошлуко Мальсагов, Жанета Зязикова, Айна Мартазанова, Джабраил Хаутиев, Орцхо Мальсагов, Джабраил Картоев, Тухан Мальсагов и др. Все это были люди глубоко образованные, дружба с ними была особо дорога Ахмеду. Да и вообще, ингушская интеллигенция 70-х гг. XX века была глубоко патриотичной. Они не думали над своим благополучием, а радовались, когда что-то могли сами сделать, чем-то помочь своему народу. Нередко собирались они в Назрани, в саду Тухана Мальсагова, для обсуждения важных вопросов ингушской действительности, а хозяйка Рейхант Инаркиева (Мальсагова) обслуживала их часами.
Друзья собирались и у Хасана Султыгова в станице Орджоникидзевской и подолгу обсуждали вопросы истории и культуры народа. Вместе со своими единомышленниками Ахмед часто встречался в доме отдыха в селении Мужичи, который был построен в 1968 году по инициативе С. Плиева. В основном они всегда говорили о судьбе ингушского народа. Они обсуждали вопросы жизни народа, всех нарушений, которые происходили по отношению к ингушам. Выступление каждого из них бывало обоснованным, выверенным.
В марте 1972 года 27 коммунистов направили в Политбюро ЦК КПСС письмо о грубом нарушении национальной политики в Чечено-Ингушетии. В этом письме говорилось о крупных недостатках и ошибках в развитии промышленности и сельского хозяйства в Чечено-Ингушетии, о том, что нет памятников революционерам — Н. Гикало, А. Шерипову и Г. Ахриеву, о том, что в школах не изучают ингушский и чеченский языки, нет телепередач на этих языках.
В том же 1972 году в центральные органы страны группа ингушских патриотов совместно с Ахмедом Газдиевым направила письмо «О судьбе ингушского народа». «Письмо готовилось в глубокой тайне в доме жителя ст. Орджоникидзевской Султыгова Хасана Эсмурзиевича. Когда письмо было закончено и встал вопрос, чей обратный адрес указать, воцарилось молчание. И тогда Ахмед Магиевич решительно произнес: «Пишите мой». «Надо было иметь большое гражданское и личное мужество, беспредельно любить свой народ, чтобы в те годы решиться на такой шаг», — вспоминал С. Хамчиев. В своём письме они говорили: «Мы согласны на любые возможные варианты решения ингушского вопроса, которые дадут возможность восстановить территориальную целостность и национальную государственность Ингушетии».
Письмо-заявление «О судьбе ингушского народа» на 80 страницах в декабре 1972 года передали в Центральный комитет КПСС на имя генсека партии Л. И. Брежнева пять представителей ингушского народа — А. Газдиев, Д. Картоев, И. Базоркин, С. Плиев и А. Куштов. Оно получило резонанс в партийном руководстве ЧИАССР и СССР. Всех пятерых, выезжавших в Москву с письмом, обвинили позже в организации митинга, который проходил в Грозном в январе 1973 года. «Да, для одиночки нет разницы, где жить: на Украине, в Америке или в Казахстане. Но для нации в целом имеет значение, где жить, так как с этим связаны язык, культура, происхождение, психология», — были убеждены они. Сегодня мы понимаем, это были реальные шаги на пути восстановления Ингушской республики.
Несмотря на провокационный характер, митинг проходил мирно. Чеченцы в эти дни были солидарны с ингушами, понимая, что ничего противозаконного их братья не просят. Но затем началась волна репрессий к тем, кто, по мнению Чечено-Ингушского обкома партии, прямо или косвенно имел отношение к письму и митингу. Исключены были из партии и подверглись гонениям А. Газдиев, И. Базоркин, С. Плиев, Д. Картоев, А. Куштов, А. Мартазанова, Б. Костоев, М. Ахильгов, Б. Сампиев, Н. Омархаджиев и другие. Многие рядовые рабочие предприятий и учреждений были уволены с работы.
«Ахмед был знатоком истории и политики советского государства, мог наперёд знать, как будут дальше развиваться события, к чему может привести тот ли иной шаг» (С. Хамчиев). Ахмед оставался всегда самим собой, имел гражданское и личное мужество, вступая в полемику со всеми, кто касался правды ингушей. Его могли критиковать в печати, вешать ярлыки националиста, лишать персональной пенсии. Конечно, это сказывалось на состоянии здоровья. СМИ и клевета изводили. Ахмед опровергал, обращался в суды, приводил веские факты и доводы, но ярлык «националиста» следовал за ним. Однако в глазах народа он так и остался настоящим интернационалистом и патриотом. Несмотря на моральные и материальные трудности, болезни и возраст, А. М. Газдиев мужественно пережил этот сложный для него период. Многим приходилось ради восстановления в партии идти на уступки, признаваться в том, что их правильно оклеветали, но не Ахмеду. «Я этого делать не буду», — верил он в свою правду.
Его позиция проявлялась во всём, в том числе и в поддержке идеи культурного возрождения своего народа. Он радовался произведениям ингушских писателей и поэтов, посещал выставки картин своих соотечественников, вместе со всеми рукоплескал Назрановскому ансамблю танца «Асса», который покорял своим искусством изысканную публику Чечено-Ингушетии. Это была часть его жизни.
«Это человек, который с момента создания ингушской трупы в составе Чечено-Ингушского драматического театра, приходил на спектакли. Он и Башир Сакалов были два зрителя, которые могли по 20 раз смотреть один и тот же спектакль. Он был интеллигентом. Через 2-3 дня после окончания спектакля он обязательно приходил, высказывал своё мнение и всегда это делал тактично, аккуратно. Он мог сделать экскурс в прошлое, привести пример и подвести к тому, о чём хотел сказать и что хотел бы видеть ещё на сцене. Он очень ценил наш труд», — говорит заслуженный деятель культуры РИ Д. Кодзоева.
«Ахмед был глубоко выдержанным человеком. Это был благородный человек. Он прожил с первой женой Любой Мальсаговой до глубокой старости. Она работала в музее изобразительных искусств в Грозном. Коллеги вспоминают бесконечные её переживания за Ахмеда и его друзей. Ахмед был благодарен ей за внимание и заботу к себе за все годы совместной жизни, в том числе за годы, проведённые им в тюремном заключении, когда она ждала его и поддерживала заботой. У них не было детей. Была преданность друг другу. Кто-то советовал Ахмеду привести вторую жену, но он этого делать не стал при её жизни. Он женился второй раз только после смерти первой жены. Второй женой стала мудрая не по годам Нальгиева Лейла. Она разделила с ним судьбу и подарила двух сыновей Магомеда и Мустафу».
«Ахмед всегда был с книгами, с портфелем в руках. Он всё время ходил. Стоя на остановке в ожидании автобуса, у себя во дворе, в кабинете... И всё время думал, думал, думал», — вспоминают его жители Грозного.
Друзья детства и юности — Идрис Базоркин, Султан Плиев и другие — называли его в шутку «медведем», и в это вкладывали смысл надёжности и щедрости натуры Ахмеда.
Ахмед любил людей, обладал щедрым гостеприимством, его дом был открыт для всех. С ним было интересно в общении, он очень интересно умел рассказывать истории, сам умел слушать других, к нему шли и шли люди с разными вопросами. Он не делил людей по социальному статусу, а был равным со всеми. Были у него друзья разных национальностей и вероисповедания. С Ахмедом было интересно всем — дома и на работе, в санатории и служебном помещении, в городе и в горах.
До последних дней жизни он интересовался вопросами ингушской государственности. В свои 78 лет в 1989 году он принял участие в работе второго съезда ингушского народа в Грозном, сыгравшего историческую роль в создании Ингушской Республики.
«Основное наше пожелание состоит в том, чтобы руководители при решении трудных вопросов говорили бы правду, чтобы были они принципиальными и справедливыми», — говорил он в своём страстном выступлении. То были годы, когда сила правды возымела силу: в 1991 году был принят Закон о реабилитации репрессированных народов, в 1992 году была создана Ингушская Республика в составе РФ. Но очередное изгнание ингушей из Пригородного района и Владикавказа подорвало здоровье Ахмеда окончательно. Моральный надрыв так и не дал силы подняться с постели. В 1994 году он ушёл из жизни.
А. Газдиев, Ж. Зязикова, С. Плиев, И. Базоркин, А. Куштов, Д. Картоев, Х. Султыгов, А. Мартазанова и другие понимали друг друга с полуслова. Нередко друзья выезжали в горы и здесь находили особое отдохновение и вдохновение. Они были молоды и полны идей, были мужественны и интеллигентны, жили с заботой о том, как сохранить самобытность народа и его вековые традиции. У них было государственное мышление. Все их действия, в том числе усилия, направленные на реабилитацию народа, на возрождение ингушской государственности, были направлены только на реализацию этой главной задачи. Это было право, закреплённое Конституцией СССР.
Жизнь и деятельность Ахмеда Газдиева вызывают у ингушей особую гордость. Об Ахмеде Газдиеве людям приятно вспоминать. Об Ахмеде Газдиеве говорят как о легендарной личности, внёсшей огромный вклад в дело возрождения государственности ингушей.
«Мы счастливы, что знали этих людей, видели их и слышали, брали с них пример, и что наш отец был среди них!» — вспоминает дочь С. Плиева, Людмила Шадиева.
«Титаническим трудом заработанная республика! Нет весов, которыми можно было бы измерить весь этот труд и все эти усилия», — говорит сегодня заслуженный деятель культуры РИ Д. Кодзоева.
Уважение и память о тех, кто жил с думой о судьбе народа и с верой в торжество закона, нельзя забывать. Ни нам, ни будущим поколениям. Память об Ахмеде Газдиеве будет жить в веках, а дела и поступки останутся образцом для истинных патриотов и людей высокой чести!