Сотни и тысячи доказательств приведены авторитетными историками и исследователями о том, что депортация ингушского народа 23 февраля 1944 года не была оправдана. Великая Отечественная война завершалась Победой, а ингушский Малгобек — город воинской славы — прогремел на весь мир, благодаря мужеству и героизму его защитников.
Но даже тонны исписанной бумаги не передадут боль народа и ненависть к Сталину людей, которых, преступно оболгав, в один момент лишили родины. А ведь они «вросли в эту землю ногами, обозревая окружающий мир», как образно сказал один старейшина в далеком прошлом, когда ему царские чиновники предложили переселиться из родного села и жить безбедно. (Мне об этом рассказывал настоящий историк и патриот, профессор Тимурлан Муталиев.)
«Сегодня некоторой части молодежи (правда, небольшой, что очень хорошо) кажутся просто дежурными словами разговоры о силе духа. Это им внушается и специально (есть такие провокаторы). Правда в том, что сомневающихся молодых людей не испытывали так, как нас. Я видел своими глазами: в тех нечеловеческих условиях наши парни, вопреки запретам старших, которые опасались за их жизни, совершали дерзкие поступки (прямо скажем, в то время противозаконные), чтобы сохранить семью, фамилию, народ. Одни погибали, других отправляли в тюрьмы, но на смену приходили новые. И сегодня с высоты своего возраста могу сказать: такие люди необходимы. Эти — бунтари, несогласные, отчаянные. В дни беззакония, они вытаскивают людей, проявляя лучшие человеческие качества: мужество, стойкость, милосердие, соучастие».
Так говорил в беседе со мною свидетель тех событий, поистине народный писатель Исса Кодзоев который и сам по жизни «бунтарь».
Честно говоря, я и сам до этого знал по рассказам старших, что отдельных моих сельчан уважали именно за то, что они в годы высылки спасли от голодной смерти целые семьи и делали это не совсем законными способами. Но, учитывая то, что тогда были только «сталинские правила», сделавшие ингушей и представителей других народов бесправными, трудно не согласиться с Иссой Кодзоевым.
К примеру, мой отец — Хаджибикар Юсупович Плиев (15-летний подросток) должен был чисто физически спасти младших братьев. Что он мог сделать? И мой дядя рассказывал: он брался за любую работу, но мог и своровать мешок картошки у государства и не присаживаясь тащить его на плечах более 16 км (это расстояние я навек запомнил), только иногда прислоняясь к деревянному электрическому столбу, чтобы отдохнуть. Он знал, говорил мне дядя, что если присядет, после тяжелого рабочего дня, то обязательно заснет.
В местах специального поселения люди в полной мере познали всю тяжесть этнической дискриминации. Школьники не могли учиться на родном языке, юношам и девушкам было запрещено поступать в вузы за пределами Казахстана и Киргизии, высокообразованные люди не могли получить работу по специальности.
Спецпереселенцы подвергались унизительным облавам, им нельзя было свободно встречаться и развивать свою культуру. Достаточно сказать, что лезгинка была запрещена как «контрреволюционный танец». Тем самым дискриминация была распространена на народную, а также на профессиональную культуру, и та постепенно приходила в упадок. Людям негде было знакомиться со своей историей, тем более что она в те годы откровенно фальсифицировалась.
Ингушам, чеченцам, балкарцам, карачаевцам, калмыкам и другим создали такие условия, что у них и выбора-то особого не было: смиритесь, замерзайте и безропотно умирайте, если не хотите быть серой массой. Или есть другой путь — боритесь и выживайте. Они и боролись.
Все это я пишу к тому, что до сих пор встречаешь комментарии: мол, они всегда были с бандитскими наклонностями, даже в высылке (ингуши, чеченцы и другие). Особенно усердствуют в этом никак не вымирающий особый вид — «сталинисты».
Нет, бандитами были те, кто обрек целые народы выживать любыми способами. Даже в таких условиях авторитетные старейшины, религиозные деятели призывали людей не озлобляться, не превращаться в мстителей, поскольку в местах выселения жили такие же, как они граждане СССР, которые не несли ответственность за деяния «вождя народа» и его окружение. Их (казахов, киргизов и других) также испытывали депортированными — на человечность. Они прошли это испытание, свидетельство тому, что сегодня в Казахстане и Киргизии живут и созидают десятки тысяч ингушей, для которых эти страны стали второй родиной. Вряд ли подобное было бы возможно, будь у депортированных в генах «криминальные наклонности», которые унаследовали бы потомки.
Выдающийся казахский поэт, писатель и общественный деятель Олжас Сулейменов в своей «Белой книге», обращаясь к ингушам и чеченцам, в частности отметил, что «гибель и страдания репрессированных народов, их горе и уничтожение многократно превзошли все трагедии, когда-либо происшедшие в истории с целыми народами, потому что нет большего несчастья для нации, чем потерять родину».
Ранее я писал, но еще раз напомню фрагмент из статьи профессора Тимурлана Муталиева «Депортация ингушского народа 1944 года: уроки истории и современность». Он пишет: «Ингушский народ, как и другие репрессированные народы, не исчез и не сошел с исторической арены после трагедии 1944 года, прежде всего благодаря силе духа, сплоченности и жизнестойкости, унаследованной от своих отцов. Именно эти качества, передающиеся поколениям по эстафете, помогли Ингушетии устоять в условиях катастрофических последствий событий осени 1992 года. При этом народ наш, понесший в XX веке огромные человеческие и материальные жертвы, отнюдь не озлобился и тем более не ищет поводов для сведения исторических счетов с кем бы то ни было. Он по-прежнему нацелен на мирную созидательную жизнь. Не ищет для себя льгот и привилегий за чужой счет. Но вместе с тем в рамках законов и правил жизни цивилизованного общества добивается того, чтобы считались с его законными правами и интересами».