Работая в департаменте земледелия, Вассан-Гирей Джабагиев особо не спешил жениться, хотя имел уже солидный возраст. Между тем, родные были обеспокоены и огорчены его холостяцкой жизнью.
Они искали ему на Кавказе достойную невесту. В данном случае это было тяжелее вдвойне, так как Вассан-Гирей жил не на Родине. Он был достоин любой красавицы-горянки, но волею судьбы его избранницей стала Хелена Байрашевская — польская татарка.
Вассан-Гирею самому была важна женитьба, он жаждал бывать за границей для изучению ведения сельского хозяйства. Холостых из России не выпускали.
До его семьи доходили слухи о том, что Вассан-Гирей влюбился в татарскую девушку из княжеской семьи. Слухи имели основание. Родственники Вассан-Гирея были удивлены выбору, ведь любая ингушская красавица могла выйти за него замуж. Родные собирались засватать ингушку из села Сурхахи. Но так получилось, что судьба распорядилась иначе: как говорят в народе, мы предполагаем, а Всевышний располагает.
В 1912 году в возрасте 30 лет Вассан-Гирей женится на девятнадцатилетней красавице Хелене Ханум Байрашевской. Она была из знатного литовско-татарского княжеского рода. Хелена училась в медицинском институте и состояла в «Союзе польско-мусульманских студентов» в Санкт-Петербурге. Союз существовал легально с 1907 по 1910 гг.
Байраш-Байрашевские — литовские татары, это мусульмане. Подтверждением тому является найденный Коран, изданный в 1884 году, при разборе дома Байрашевских. Коран в настоящее время хранится в краеведческом музее Копыльского района Польши. Еще в те далекие времена они были военными и служили польским королям.
Литовских татар в свое время князь Витольд Литовский привлекал для охраны границ своего государства. Они славились воинственностью и боевым искусством. Род Байрашевских, как и каждый татарский род, имел глубоко уходящие древние корни. Он, как древний дворянский род, имел свой герб с изображением натянутого лука со стрелой в центре.
Представители рода Байрашевцев гордились своим гербом. С течением времени, будучи в эмиграции в Польше, сам Вассан-Гирей столкнется с «Гербовником татарских родов в Польше».
Любопытна и интересна история самой женитьбы Вассан-Гирея. Как-то он получил приглашение на вечер от внука Шамиля Саид—бека, с которым он дружил. Саид-бек был женат на казанской татарке. Находясь в гостях, Вассан-Гирей среди присутствующих девушек заметил красавицу Хелену Ханум. На вечеринках звучали татарские песни, танцы, и конечно, не могли обойтись без кавказской лезгинки. «Среди студентов питерских вузов не было ни одной девушки с Кавказа, а танец «лезгинка» без девушки — никак: кавказцы приглашали польскую татарку Халиму, которая в Петербурге изучала французскую филологию. С детства получавшая уроки хореграфии и знавшая многие народные танцы, девушка очень быстро научилась у Вассан-Гирея лезгинке». ( Сибгатуллина Альфина. Ингушские этюды. Ростов —на- Дону. С. 130). Вторая встреча произошла вскоре на вечере, устроенном опять же в честь Саид-бека. Среди приглашенных вновь оказалась Хелена. Перед этим в гостях у Вассан-Гирея находился ближайший его родственник, приехавший с Кавказа, который был обеспокоен его судьбой. После расспросов о житье-бытье зашел разговор о женитьбе. Выслушав его, Вассан-Гирей сказал: «Хорошо, я тебя поведу на бал к внуку Шамиля, куда приглашен, там увидишь девушку по имени Хелена, оценишь ее». Когда они пришли на бал, Вассан-Гирей спросил у родственника: «Которая из девушек самая красивая?» Тот, не задумываясь, указал: «Вон та, которая стоит у стены». «Вот она и есть Хелена — будущая твоя сноха», — сказал Вассан-Гирей. Говорят, что родственник Шаби Майсигов был в восторге от ее красоты. Ему понравилась избранница Вассан-Гирея.
Из рассказа младшей дочери Тамары: «Отец познакомился с мамой в Санкт-Петербурге на приеме у внука Шамиля, жена которого тоже была татаркой. Моей маме было всего 19 лет, она училась в Институте благородных девиц, владела, как и папа, несколькими языками. Когда на Кавказе узнали о выборе отца, оттуда приехал родственник, чтобы отговорить его от женитьбы. Но когда увидел ее, сказал: «Если бы я был холостым, сам бы на ней женился». (Ялхароева М. А. Литературно-публицистическая деятельность ингушской диаспоры в Турции. Назрань. 2008. С. 25).
Хелена Ханум на редкость была красива и обаятельна, со строгими чертами лица, изящна, элегантна и весьма романтична. Длинные, сплетенные косы украшали ее. Хелене тоже сразу понравился Вассан-Гирей. Он был высокого роста с правильными чертами лица, с узкими усами, подтянутый. Публике он нравился, особенно когда ходил в кавказской черкеске с кинжалом. Танцевал красиво, изящно, присутствующие призывали вновь станцевать.
Из рассказа Дженнеты Джабаги-Скибневской: «Папа жил в Петербурге, а с ним его племянники Туган Мальсагов и Тамара Борова. У них был большой дом, много прислуги. Дядя Магомед хотел дать детям светское воспитание, поэтому их привозили сюда с Кавказа. Здесь жил и внук Шамиля. Когда был праздник Ураза-байрам, всех магометан из разных стран приглашали на бал, и маленькую группу татар из Польши тоже пригласили. Папа в белой черкеске, молодой, красивый, инженер по специальности, очень понравился маме. Она рассказывала: «Он в чувяках превосходно танцевал!» Маму спросили, нравится ли он ей? Она ответила, что хотела бы познакомиться с ним.
Мама была из княжеской семьи, ее фамилия Мирза-Байрашевская. Ее предки были приглашены воевать за Польшу. Мой прадед, есаул из Крыма Мирза-Кричинский, князь, юрист, представил маме Вассан-Гирея. Они познакомились. Прошло несколько месяцев. Пришли гости, среди них внук Шамиля (Саид) и горцы. Приехали с Кавказа племянники Магомеда, когда узнали, что отцу понравилась «маленькая девочка». Они пригласили маму и всех татар к Джабагиевым. Сказали: старики хотят посмотреть, магометанка ли она. От них зависит, быть ли этому браку. Мама им понравилась. Скромна, хорошо воспитана... Через несколько месяцев была свадьба». (Гортикова М. Боевой офицер войска Польского — Дженнет Джабагиева //«Сердало». 2004, № 88). События, связанные с женитьбой Вассан-Гирея, долгое время оставались в памяти участников, и дошли до наших дней. Хелену засватали, оставалось только уточнить день и место свадьбы. Дед невесты всячески настаивал, чтобы свадьбу сыграли в его имении. Замужество любимой внучки было для него важным событием. Родственники жениха уважили старика. Решено было, что свадьба будет сыграна в Польше. По обычаям татар она проходит в доме невесты. Свадьбу сыграли согласно национальным традициям мусульманских татар, делая туй (по-татарски, по-ингушски — той). Бракосочетание проводилось по мусульманскому обряду.
«Мой дедушка-татарин жил в Польше, владел имениями. Все приехали в Польшу. Привезли ружья, лошадей и целую неделю справляли свадьбу. Была джигитовка, стрельба. И увезли маму в Петербург. Она хотела учиться. Там родилась моя старшая сестра Халимат, потом я...». (Гортикова М. Боевой офицер войска Польского — Дженнет Джабагиева // «Сердало». 2004, № 88).
На свадьбе каждая сторона старалась продемонстрировать свое искусство. Татары представляли искусство верховой конной езды, ловкость, стрельбу из лука и борьбу своих силачей и, конечно, не обходилось без танцев. Гости-кавказцы со стороны жениха, стройные, одетые в черкески, показывали свою ловкость в джигитовке и меткости в стрельбе, владение кинжалами и саблями, поражали изящными зажигательными кавказскими танцами. Это было незабываемое, удивительное зрелище. Торжества по случаю свадьбы продолжались не один, а несколько дней: сначала в Польше, а затем в Петрограде. Свадьба проходила, как и предполагалось, в дедовском имении, строго в соответствии с мусульманской обрядностью. Присутствовал мулла, который должен был спросить согласия родителей на брак и молодых в присутствии свидетелей. Брак был одобрен обеими сторонами — как родителей, так и виновников торжества.
На свадьбе собралась вся родня невесты. Главными гостями были сваты (замеж), приехавшие со стороны жениха.
«Свадьба состоялась в 1912г. в Волковыске, в усадьбе отца Елены -Люциана Байрашевского. В ней принимали участие татары, местные земледельцы и семья Джабаги, которая приехала с Кавказа. На поезде были доставлены кони, на которых гости показывали свое мастерство во время джигитовки. Праздник продолжался три дня. Он был проведен с размахом, что еще в 30-е годы ХХ в. было необычным для деревни явлением. Союз Вассан-Гирея и Елены (Хелены) был зарегистрирован имамом из Крушинян, деревни, которую татарам отдал король Польши Ян III Собески в 1679г.». (Адамчевски П. Связи Вассан-Гирея Джабаги с Польшей //Известия НИИ им. Ч. Ахриева. Магас. № 1(4). 2015. С.17).
Свадьба не осталась незамеченной и произвела большое впечатление на Вассан-Гирея и Хелену, и на все окружение. Родственники и друзья Вассан-Гирея, находившиеся в Польше, вернулись с невесткой Хеленой в столицу Петербург и здесь, конечно, тоже не обошлось без торжества.
Брак Вассан-Гирея и Хелены оказался счастливым. Взаимная привязанность и доверие супругов сохранялась даже в самые тяжелые годы в их жизни. Они дополняли друг друга. «Хелена Байшаревская стала не только верной спутницей в жизни, но другом и единомышленником Вассан-Гирея Джабагиева». (Ялхароева М. А. Литературно-публицистическая деятельность ингушской диаспоры в Турции. Назрань. 2008. С. 28). Она разделяла взгляды мужа и навсегда прочно связала свою жизнь с ним. После замужества Хелена приобрела новое имя Лоли и старалась ходить больше в кавказском одеянии, которое ей очень шло.
«Семья Джабагиевых, жила в квартире по улице Тележная,13, кв.8. (по другим источникам ул. Полозова, 326, кв.14). Петербуржская квартира Джабагиевых была огромная, состояла из шести просторных комнат». (Заневска Тереса. Дженнета -значит рай. Белосток. 2002). В квартире бывало много гостей, и частенько собирались северокавказцы. Многие родственники, обучаясь в городе, останавливались у них. Хелена (Лоли) встречала их с большой радостью и доброжелательностью. Поначалу ей трудно было из-за незнания кавказских обычаев, нравов и традиций.
В 1915 году произошло очередное радостное событие рождение второй дочери. «Появилась на свет девочка, которую назвали Дженнет. «Дженнет по-арабски значит рай». Мать мечтала, чтобы назвать ребенка Гюль-Дженнет. Гюль — значит роза. Малышка должна была быть розой из райского сада. Отец Вассан-Гирей категорически отказался, мотивируя тем, что еще неизвестно, какой будет дочь, когда вырастет, может ужасно некрасивой окажется. Решение Вассан-Гирея Джабаги имело глубокое обоснование». (Заневска Тереса. Дженнет —значит рай. Белосток. 2002).
Согласившись с Вассан-Гиреем, Хелена решила назвать девочку просто Дженнет. «Действительно, позже, в отличие от старшей сестры Халимат, которая имела кавказское смуглое лицо и черные волосы, появилась девочка Дженнет со светлой кожей, светлыми волосами. Родня Вассан-Гирея шутила, что под крышей нашелся чужой ребенок. Хелена всячески старалась не показывать ребенка гостям, чтобы не наговаривали. Порой она даже думала перекрасить ее волосы в черный цвет. В гостях у Джабагиевых бывали друзья, родственники с Кавказа, которые видя ребенка, в шутку говорили: не ваш, откуда взяли? Иногда, когда должны были показывать ребенка гостям, нянька приводила черненькую красавицу Халимат, а Дженни, худой светловолосый ребенок, оставалась вдалеке от гостей». (Заневска Тереса. Дженнет-значит рай. Белосток. 2002).
Выбор имени ребенка является обязанностью родителей и, когда дают имя новорожденному, произносят азан в правое ухо, а в левое — икамат. Это является сунной мусульман. Вассан-Гирей, строго соблюдая обряды ислама, считал, что необходимо произнести азан для ограждения ребенка от джиннов и шайтанов.
Везти ребенка в мечеть не стали, так как в Петербурге было неспокойно. Джабагиевы посчитали лучше пригласить имама домой. «...Имам наклонился над девочкой, притронулся к уху и многократно повторял имя, чтобы она никогда в жизни не забыла, как ее назвали». Имам произносил: «Тебя зовут Дженнет, Дженнет, Дженнет. Помни до конца своей жизни, что тебя зовут Дженнет, Дженнет, Дженнет». Имя предрекало ребенку счастье. Никто из свидетелей азана не думал, что жизнь девочки с райским именем будет адом, что больше в ней будет мучений, чем радости«. (Заневска Тереса. Дженнет-значит рай. Белосток. 2002).
Едва Дженнет исполнилось два года, как Вассан-Гирей, оставив семью, выехал на Кавказ. В Петербурге было неспокойно, беспрерывно шли митинги и забастовки. Люди боялись выходить на улицу, оставались дома. С наступлением темноты начиналась стрельба, разгул преступности. На фоне всего этого происходили разбои, грабежи и убийства. Находясь на Кавказе, Вассан-Гирей получал ужасающие сообщения о повальных обысках, беспорядках, грабежах, насилии и убийствах в Петербурге. Все это пришлось увидеть и пережить семье Джабагиевых. Нельзя было медлить со спасением семьи. Вассан-Гирей принимает решение перевезти семью на Кавказ и посылает людей (родственников) в столицу.
«Это было непростое и неспокойное время. Уличные бои, голод, насилие, грабежи. Не уцелела и огромная квартира Джабагиевых, состоящая из шести просторных комнат. Солдаты распилили фортепьяно на дрова. Хелена не сопротивлялась. Через некоторое время в доме Джабагиевых появились посланцы Вассан-Гирея, чтобы вывезти жену и дочерей на Кавказ». (Заневска Тереса. Дженнет —значит рай. Белосток. 2002).
Посланцы вывезли семью Джабагиевых из столицы. Им с большим трудом удалось добраться до родины Вассан-Гирея. Некоторое время семья находилась в Насыр-Корте. Находясь здесь, Хелена, чтобы уберечь родного брата, попросила его выбраться из неспокойного Петербурга на Кавказ. В пути следования при загадочных обстоятельствах он исчез. Хелена не могла простить себе, что вызвала единственного брата.
Из воспоминаний дочери Тамары: «Когда семья оказалась на Кавказе, она попросила брата, который находился в Петербурге, приехать на Кавказ, чтобы уберечь его от большевиков. Он, приняв приглашение, решил приехать к сестре и зятю на Кавказ. Перед отправкой дал телеграмму, чтобы встречали его в Грозном. Взяв билет на Грозный, выехал. Его встречали в Грозном. Не найдя его на перроне, встречающие вместе с Хеленой прошли все вагоны, но и здесь и там его не нашли. Наняв фаэтон, они искали, его целую неделю вдоль железнодорожного полотна до самой Назрани. Но так и не нашли. Скорее всего, его могли арестовать на какой-то станции чекисты». Вспоминая об этом, Хелена произносила: «Лучше бы я его не пригласила, мог бы уцелеть».
По утверждению А. Адамчевски, «когда разразилась Гражданская война в России, Люциан Байрашевский, обеспокоенный судьбой дочери и внучек, отправился из Волковыска на Кавказ, желая их найти. Однако он не добрался до Владикавказа. В Грозном Байрашевский сел в поезд, и там его след исчез. Скорее всего, он был убит». (Адамчевски А. Связи Вассан-Гирея Джабаги с Польшей //Известия Ингушского Научно-исследовательского института гуманитарных наук им. Чаха Ахриева. Магас. ). 2015. № 1(4). С.17).
Между тем, на равнине Ингушетии тоже было неспокойно. Семья Джабагиевых была отправлена в родовое село Мецхал, в горной части Ингушетии в Джейрахском ущелье. Остановилась семья у ближайших родственников Вассан-Гирея.
Хелена любовалась красотой горного края, его природой, подаренной самим Всевышним, интересовалась боевыми башнями, расположенными в шахматном порядке (такое расположение боевых башен способствовало обороне при нападении врага), много повидавшими и много пережившими. Ей рассказывали, что они построены против врага, при появлении которого в башне зажигались огни, своего рода боевая тревога, которая передавалась от одной крепости к другой и означала, что идет неприятель. Рассматривая боевые башни, она удивлялась сложенным гладким здоровенным камням и говорила: «Каким несчастным был этот народ, живший в постоянной тревоге, какая удивительная природа, климат и воздух, только бы жить и радоваться им».
И здесь тоже обстановка оказалась не совсем спокойной. Началась тревожная и мучительная жизнь. Жена Вассан-Гирея пребывала в страхе, ей постоянно снились тяжелые сны. Она боялась, что ее мужа убьют большевики. Ведь Кавказ уже был охвачен Гражданской войной.
Начались повальные обыски, аресты и расстрелы. «Отца искали большевики. Потом решили: надо захватить семью, тогда и отец найдется. Окружили замок. 28 вооруженных ингушей (в том числе мой двоюродный брат Барон Точиев и Туган Мальсагов) нас защищали». (Гортикова М. Боевой офицер войска Польского —Дженнет Джабагиева //«Сердало». 2004. № 88). Охрана состояла из верных, надежных людей. И не так уж их было мало.
С появлением большевиков в горах Вассан-Гирей почувствовал опасность для себя и своей семьи. Он переправляет семью в Тифлис (Грузия была провозглашена независимой республикой), а сам оставался на Тереке. Это было в середине осени. Из воспоминаний Дженнет Джабагиевой: «Вассан-Гирей опять прислал людей, которые должны были переправить жену и девочек через горы. Это была почти армия — тридцать молодых, сильных мужчин». (Заневска Тереса. Дженнетт —значит рай. Белосток. 2002).
Шли рискованно под прикрытием этих молодых людей. По всей видимости, это были люди, которые охраняли семью в родовом замке. Был октябрьский холодный день, стоял туман, который приносит с собой осень. Путникам предстояла тяжелая дорога через горный перевал, по лесным крутым тропинкам. Оседлав лошадей, взяв с собой лепешки из кукурузной муки, сыр, бараний жир, сушеное мясо, вышли на дорогу. В пути следования Хелена смотрела по сторонам: то направо, то налево, разглядывая древние ингушские замки, боевые и жилые башни, любуясь ими и самой сказочной природой горной Ингушетии. Больше всего она поражалась мастерству строителей башен. Шли, дыша чудесным чистым горным воздухом, под поющими птицами, извилистыми крутыми подъёмами и спусками без отдыха, делая лишь передышки на узких горных тропинках. На пути встречались пропасти, обрывы, пещеры, отвесные скалы. Отовсюду слышался рев диких зверей (были видны следы их), карканье ворон, треск сучьев. Бывало, неожиданно из куста выскакивали мелкие животные. Провожатые знали чуть ли не каждую тропинку. Тропинки были настолько узкими и скользкими, что малейшая неосторожность угрожала падению в обрыв. Лошади уставали, не допускали быстрой ходьбы, шли тихо, местами останавливаясь из-за шороха. Один из проводников дал волю своей лошади. Неприспособленная к горным условиям она, брыкаясь и отбиваясь задними ногами, ускакала, раздувая ноздри, бросилась вдоль тропинки оврага, шарахнулась в сторону обрыва и оказалась в пропасти. Проводник, склонившись над пропастью, увидел, как она стремительно падает вниз, а там внизу — быстрая и шумная река. Эта была тягостная минута для путников. Лошадь была привезенная из Польши в качестве подарка, отличалась ростом и всем внешним видом от местной породы.
Из воспоминаний Дженнет Джабагиевой-Скибневской: «Дорога была плохая. Туган не захотел сесть на свою прекрасную лошадь (подарок дедушки), и она упала в обрыв. Он пошел вниз. Раздался выстрел. Он ее убил, чтобы не мучилась. Принес одно седло только (будучи в эмиграции, Вассан-Гирей любил произносить: «От человека остается память, от лошади седло»). Мама некоторое время пешком шла. Мы, дети, сидели в корзинке. Везде стрельба, не хватало еды. Проводники-то нас успокаивали: «Это в птичек стреляют!», предостерегали: «Не плачьте, а то всех убьют!». Мы перестали плакать, даже ишак замолчал! Вышли на Военно-Грузинскую дорогу, где не было большевиков. И нас привезли в Тифлис...». (Гортикова М. Боевой офицер войска Польского —Дженнет Джабагиева // «Сердало». 2004. № 88).
Поднимаясь все выше и выше, путники оставляли за собой высокоствольные леса, чередовавшиеся с мелколесьем. Хелена разглядывала стройные липы, бук, дуб, чинару и, наблюдая, видела падающих пожелтевших листьев. Дальше начинались скалистые горы, альпийские и субальпийские луга. Скалистые вершины, казалось, упираются в небо. Чем они дальше продвигались, тем холоднее становилось. Пробирались сквозь густой туман, дождь, грязь — погода была скверная. Иногда туман и небо так сгущались, что бывало ничего не видно. Днем небо прояснялось, тучи куда-то быстро разбегались дальше уже становилось легче идти. Оставляя скалистую и гористую часть территории Джейрахского ущелья, проводники вели семью Вассан-Гирея по извилистым темным узким тропам, как это бывает в горах. Переход был крайне трудным и дальше идти становилось все труднее и труднее. За 1,5-2 километра до Охкарчи Хелена почувствовала себя плохо. Как-то она присела, не могла дальше идти. Вероятно, поднялось давление. Среди провожающих был известный Бунхо, который занимался народным лечением. Видя ее состояние он произнес: «Надо прибегнуть к кровоспусканию. Сделать надрез на больших пальцах ног или над бровями». Ввиду того что спускаться с гор намного труднее, чем подниматься, Бунхо решил сделать надрез над бровями, по скольку от надрезов на пальцах ног могут образоваться раны, а идти до Казбеги предстояло еще 4-5 километров. Она может не дойти. Лучше сделать надрез над бровями — вот такое решение принял Бунхо. Нож у него был очень острый, как бритва. Позже, вспоминая этот случай, он отмечал: " Как только сделали надрезы и спустили кровь, она пришла в себя«. После этого Лоли была в состоянии продолжить путь. Дорога была трудной и утомительной. До заката солнца добирались от одного аула к другому, дальше приходилось останавливаться на ночлег.
Хелена, разбитая усталостью, озябшая, не подавая вида, держалась мужественно. Девочки плакали, дрожали. Хелена прижимала то одну, то другую по очереди, согревая их. Зная, что им тяжело преодолевать перевал, провожающим приходилось сажать их в плетеную корзину, привязанную веревочками к ослику (незаменимое животное в горных условиях).
Из воспоминания Дженнет Джабаги — Скибневской.
«Несколько дней продолжался этот ужас, пока не добрались до Тифлиса, где находился штаб Отдельного Закавказского комитета Временного правительства, работал Закавказский сейм, функционировали посольства, существовало правительство, во главе которого стоял Ной Жордания». (Заневска Тереса. Дженнет —значит рай. Белосток. 2002). Здесь же в изгнании находилось и Горское правительство.
Дженнет имела великолепную память, которую унаследовала от отца, помнила все до мельчайших деталей, фиксировала все. Этот путь навсегда остался в ее памяти. Ей тогда было всего четыре года. Она помнила, как провожали их из Мецхала в Тифлис, помнила стрельбу в горах, как местами приходилось садиться в корзину. Позже и сама Хелена, вспоминая этот тяжелый путь, произносила: «Не дай Аллах увидеть еще те ужасы и испытания».
В Тифлисе их встретили, разместили. Казалось, хоть здесь будет спокойная жизнь. Но и здесь началась жизнь с тревогами и беспокойством.
Уже глубокой осенью Вассан-Гирей, покинув Терскую область, перебрался в Тифлис. В пути следования он, никогда не болевший и обладавший крепким здоровьем, простудился, вынужденно лег в госпиталь, где пролежал до излечения. Холод, скитания привели к тому, что заболел он тифом. Этой эпидемией был охвачен весь Северный Кавказ и Закавказье. Вассан-Гирей долго лежал без памяти, но чудом пришел в себя и выздоровел. Многие говорили: «Хьам баьнна хинаб». После выздоровления он незамедлительно приступил к работе. Вассан-Гирей занимает пост министра финансов и избирается председателем парламента Горской республики. Работы было непочатый край. Семья практически не видела его. Джабагиевы мечтали о наследнике, и в семье произошло пополнение — появилась на свет третья по счету девочка, которая, «по настоянию уважаемых ими людьми была названа именем их царицы — Тамарой». (Ялхароева М. Он не уезжал с Кавказа // «Сердало». 2002. № 148).
Курейш Цороев