Пожалуй, одной из самых ярких личностей среди ингушей в ту пору, когда вайнахи вернулись на родину из ссылки, был человек, о котором мало кто знал до последнего времени, несмотря на то, что для своей эпохи он был заметным явлением и в науке, и в сфере просвещения.
Речь в данном случае идет об ингушском ученом-энциклопедисте, востоковеде Нуреддине (Мусосте) Габертовиче Ахриеве, который преподавал в Московском государственном университете более 40 лет, вписал свое имя в летопись Тегеранской конференции и вел профессиональную деятельность в дипломатической школе МИДа СССР. Он также являлся консультантом в Грозненском пединституте, где после возвращения репрессированных народов учились многие ингушские парни и девушки. Нуреддин Габертович читал им лекции, давал напутствия десяткам специалистов, которые впоследствии стали сотрудниками крупных академических и научно-исследовательских учреждений, вузов, библиотек и т. д. Находясь в Грозном, он живо интересовался жизнью малой родины и всегда делал все от него зависящее для того, чтобы вайнахская молодежь двигалась по пути цивилизации. Также ученый на протяжении многих лет кроме своей основной деятельности консультировал не только исследователей-кавказоведов и востоковедов из нашей страны, но и студентов из Германии, Ирана и стран Латинской Америки.
Родился выдающийся ученый, филолог-арабист, переводчик, историк Нуреддин Ахриев 17 сентября 1904 года во Владикавказе в потомственной семье офицера императорской армии. Отец ученого Габерт, как и его дед, был войсковым старшиной и дослужился до звания полковника. В 1918 году, в связи с революционными событиями в стране, Габерт Ахриев, несмотря на свой преклонный возраст, добровольно вступает в ряды Красной армии и участвует в гражданской войне. После революции он становится учителем в селе Новый Джейрах, так как имел образование и мог заниматься просветительской деятельностью.
Маму же свою Нуреддин не помнил совсем; она умерла, когда ему не было и четырех лет. Говорят, что мать мальчика Заби Куркиева была очень волевой и умной женщиной. Когда у них родился Нуреддин, мама решила назвать его Мусостом в честь его прадеда, но в записях осталось имя, которое дал ему отец. Правда, мама никогда не называла его Нуреддином, а звала Мусостом. Поэтому за ним по жизни и закрепились эти два имени.
В 1918 году Нуреддина определили во Владикавказский кадетский корпус, но после революции кадетский корпус закрыли, и он продолжил образование во 2-ом Владикавказском реальном училище. Бурные годы революции и гражданской войны, выпавшие как раз на пору юности Нуреддина, и определили его будущность. Тем более что рядом всегда находились люди, которые формировали в нем черты революционного патриота.
Как он сам писал в своей автобиографии, самостоятельную жизнь Ахриев начал рано. В подростковом возрасте Нуреддин был вовлечен своим старшим братом, известным революционером Гапуром Ахриевым в работу по установлению советской власти на Северном Кавказе. В частности, юноша выполнял различные поручения партийных работников, в том числе некоторое время был связным Сергея Кирова, который в то время работал редактором газеты «Терек», а также встречался с Серго Орджоникидзе, который нелегально проживал у них в доме.
Таким образом, несмотря на свою молодость, Нуреддин находился в самом эпицентре партизанского движения на Кавказе, которое было направлено против основного врага большевиков — генерала Деникина. А отсюда он прямой дорогой мог идти по стопам своих предков, но, как оказалось, Нуреддина интересовала не только военная стезя.
Когда умер отец, Нуреддину было неполных тридцать лет, но к тому времени он перенял у отца самые лучшие качества, которыми должны обладать настоящие мужчины: честность, смелость, бесстрашие, и, наконец, верность данному слову. Поэтому факт образования в 1924 году Ингушской автономной области Нуреддин Ахриев, как и многие его сверстники, составлявшие интеллектуальную элиту тогдашнего ингушского общества, встретил с большим воодушевлением и желанием изменить жизнь людей в лучшую сторону. С такими мыслями он поступает учиться на физико-математический факультет Горского института народного хозяйства во Владикавказе, где и встречает своего сверстника Берснако Марзабекова из Ангушта, который учился на другом факультете. Молодые ребята очень быстро поняли, что думают и мыслят одинаково и стали неразлучными друзьями. Но жизнь по-своему расставляет свои приоритеты, и вскоре им пришлось расстаться, аж на долгих 52 года.
Тем временем Нуреддин успешно оканчивает учебу в институте и устраивается работать учителем в местной школе. Будучи математиком по образованию, он всё же не мог не проявлять интерес к литературе, потому что любил этот предмет с раннего детства. Нуреддин Габертович знакомится со многими будущими светилами ингушской литературы и очень активно участвует в кампании по ликвидации безграмотности на Кавказе. Вскоре он становится членом ИЛО (Ингушского литературного общества), объединявшего в те годы весь культурный цвет Ингушетии.
В середине 30-х годов у Ахриева начинается по-настоящему основательная работа в науке: в качестве научного сотрудника его приглашают в СКНИИ (Северо-Кавказский научно-исследовательский институт) в Ростове-на-Дону. Также в эти годы по заданию Ингушского литературного общества Н. Г. Ахриев принимает активное участие в подготовке учебников для ингушских и чеченских школ, выпуском которых занималось Северо-Кавказское краевое издательство.
Так получилось, что в первый раз об этом человеке я услышала от своего свёкра, того самого закадычного друга и единомышленника Ахриева Берснако Бейсултановича Марзабекова, который после учебы во Владикавказе работал заготовителем и слыл в республике одним из состоятельных людей. Это был конец 70-х годов. Отец моего мужа частенько любил ездить по курортам, и в Москву он ездил несколько раз, чтобы навестить сына — студента. Однажды после очередного приезда из Москвы мой свёкор рассказал нам, что совершенно нежданно встретил там своего давнишнего друга и единомышленника Мусоста (мой свёкор тоже называл его так), которого он потерял более полувека назад. Я, как и следовало молодой невестке, несмотря на свою любознательность, не могла вступать в разговор со старшими и задавать лишние вопросы. Но, тем не менее, обслуживая стариков (у моего свёкра было две жены) за трапезой, я внимательно вслушивалась в подробности описания этой встречи, которая, судя по всему, была долгожданной для обеих сторон. «Вы представляете, я не мог поверить своим глазам, когда в вестибюле института увидел своего друга юности Мусоста, — взволнованно рассказывал он с радостной улыбкой на лице. — Сколько лет я его искал, а нашел в огромном городе, где отыскать человека практически невозможно! Легче иголку в сене найти! Но мне просто повезло, и мы теперь условились не расставаться до конца жизни». Затем дедушка показывал нам фотографии, которые они сделали с Нуреддином в одном из парков столицы, но они, к сожалению, не сохранились.
Следующие восемь лет, вплоть до смерти Нуреддина Ахриева, друзья часто общались по телефону и несколько раз встречались на курортах Ставропольского края. А один раз друг дедушки приезжал к нам в гости, и в честь него мы зарезали годовалого бычка и приготовили много угощений.
С болью в душе и горечью воспринял мой свёкор печальную весть о кончине своего соратника и верного друга, и в день его похорон в нашем дворе собралось много мужчин, чтобы поехать в родовое селение Ахриевых — Фуртоуг, где и нашел свое последнее пристанище Нуреддин Габертович.
Конечно, в то время я и предположить не могла, что мой свёкор знаком с таким великим человеком, поэтому не придала должного внимания их дружбе и не воспользовалась уникальной возможностью узнать о его судьбе. Теперь жалею об этом. Хотя кое-что из того, что рассказывал наш дада, я помню до сих пор. Особенно он переживал от того, что Нуреддин не оставил после себя наследника.
В 2014 году в мир иной ушел и наш дедушка. Он прожил 110 лет и до последнего дня был в здравом уме и твердой памяти. После смерти свёкра, я совершенно случайно наткнулась на одну статью, в которой писалось о судьбе ученого Нуреддина Ахриева. Но если бы автор этой статьи не упомянул о том, что Нуреддина многие звали Мусостом, может быть, я и не догадалась бы, о ком идет речь. После знакомства с этой публикацией я начала искать все доступные источники информации об этом деятеле и на основании найденного материала была уже основательно убеждена в том, что Нуреддин и Мусост — это один и тот же человек. Обрывочно вспоминая рассказы деда и пользуясь открытыми публикациями, решила написать свою статью, которую я представляю сейчас нашим читателям.
Как мне удалось узнать, после окончания Горского института народного хозяйства во Владикавказе Н. Ахриев переезжает в Москву для работы в постпредстве Ингушской автономной области при президиуме ВЦИК и навсегда связывает свою судьбу со столицей. В течение десяти лет он преподает в знаменитом в то время Коммунистическом университете трудящихся Востока (КУТВ) и одновременно читает лекции в нескольких московских военных вузах. Также он заочно учится в аспирантуре научно-исследовательского института математики и механики.
Перед самым началом войны, летом 1940 года Нуреддин Ахриев с отличием оканчивает арабское отделение Московского института востоковедения и получает квалификацию референта-переводчика по арабским странам. Рассказывают, что дипломная работа Ахриева своим содержанием поразила экзаменационную комиссию, которая отметила превосходное знание им арабского, французского и английского языков.
Нуреддин Ахриев начал работу над очередной диссертацией, но этому помешала финская кампания 1940 года. А когда фашистская Германия объявила нашей стране войну, Н. Г. Ахриева направили служить командиром дивизиона курсантов и назначили заместителем командира зенитно-артиллерийского полка. Какое-то время он преподавал военное дело и в Тбилисском военном училище.
Когда в Великой Отечественной войне наступил переломный период, нашему государству понадобились люди для работы в Иране и других восточных странах, в совершенстве владеющие иностранными языками, особенно арабским. И как оказалось, наш земляк стоял в этом списке первым, потому как он обладал превосходными знаниями и был в курсе положения дел в странах Востока. Военные историки предполагают, что Нуреддин Ахриев входил в состав советских специалистов, которые готовили Тегеранскую конференцию глав государств антигитлеровской коалиции в 1943 году. Также несколько раз Ахриев в чине майора побывал в заграничной командировке от военного командования Красной армии и все вопросы решал успешно.
Когда на Кавказе началась волна депортаций, избежать ссылку Ахриеву удалось благодаря женитьбе на осетинке с московской пропиской, но спастись от репрессий ему всё же не удалось. Как оказалось, очень часто у себя дома в личных беседах со своими соратниками Нуреддин выказывал недовольство по поводу противозаконного выселения чеченцев и ингушей. В общем, на Ахриева донесли в соответствующие органы. В итоге, в 1951 году Нуреддина арестовывают как контрреволюционера и осуждают на восемь лет лишения свободы. Но, к счастью, Ахриеву не пришлось сидеть в тюрьме весь срок, и через четыре года он был реабилитирован и восстановлен в партии.
Свою трудовую деятельность после освобождения и восстановления попранных прав Нуреддин Ахриев начинает не где-нибудь, а в самом престижном Московском государственном университете имени Ломоносова. Разносторонне одаренный и очень общительный, Нуреддин Ахриев пользовался большим авторитетом в ученых кругах МГУ, имел обширные связи с писателями, полководцами, академиками, дипломатами. Он был интернационалистом в самом возвышенном смысле этого слова. Ингуши и чеченцы, учившиеся в МГУ, обращались к нему по любому поводу и всегда находили поддержку.
Параллельно, являясь лектором в Высшей дипломатической школе МИДа СССР и Военной академии имени Фрунзе, Нуреддин Ахриев преподает арабский язык на филологическом факультете МГУ. При этом он поддерживает регулярную связь с такими известными правозащитниками и грамотными историками, как Абдурахман Авторханов, Евгений Крупнов, Халид Ошаев и др.
«К сожалению, большинство трудов Н. Г. Ахриева до сих пор не известно широкому читателю. А по сути, научное и публицистическое наследие этого великого ингушского ученого мало кем исследуется, — говорит завотделом Национальной библиотеки РИ Зарема Евлоева, которая на днях провела в стенах книгохранилища памятный вечер и презентацию выставки, приуроченной к 120-летию со дня рождения Нуреддина Ахриева. — Также мало что известно о его рукописях, которые имели бы сегодня неоценимую значимость. Мы знаем, что Нуреддин Габертович был превосходным коллекционером и библиофилом и собрал несметное количество книг по различным направлениям. В библиотеке Нуреддина Габертовича были богатые издания по военному делу, в том числе на иностранных языках, а в его коллекции были редкие даже по тем временам книги по истории Кавказа и Востока в целом. Также являясь прекрасным знатоком Корана, он собирал уникальные издания Священной книги мусульман. К сожалению, большая часть библиотеки ученого была конфискована органами НКВД во время его ареста в 1951 году, но даже после освобождения Ахриева из-под стражи, коллекция книг не была возвращена законному владельцу. Также известно, что после смерти ученого часть уникальной коллекции была передана Северной Осетии, часть разошлась по частным коллекционерам, но в самом начале 2000-х благодаря усиленной работе государственных органов нашей республики совместно с директором Национальной библиотеки РИ Р. А. Газдиевой, появилась возможность выкупить и вывезти в Ингушетию оставшуюся часть коллекции книг Н. Г. Ахриева. В данной выставке мы показываем уникальные печатные издания, принадлежавшие Нуреддину Ахриеву, которые ныне хранятся в национально-краеведческом отделе библиотеки. Это научные и исторические труды, среди которых есть и старинные раритетные книги, изданные в 19 веке. Хочу отметить, что все присутствовавшие на презентации с большим вниманием слушали рассказ о жизни и судьбе этого уникального человека и с неменьшим интересом рассматривали представленную информацию, позволяющую окунуться в давно ушедшую эпоху. Участники встречи проявляли живой интерес к рукописям и старинным изданиям, задавали вопросы, сами рассуждали о важности сохранения исторических документов».
Помнится, в то время, когда наша Национальная библиотека пополнилась таким бесценным грузом, Президентом республики был Р. Аушев, и, как говорят очевидцы этого исторического события, Руслан Султанович, как бы между прочим, сказал одну очень точную фразу: «В Ингушетию привозятся не просто книги, на родину возвращается имя самого Нуреддина Ахриева, славного сына ингушского народа, волею судьбы оказавшегося за ее пределами».
В этой связи уместно будет сказать, что подобные дела руководителей субъектов куда значимее для сохранения памяти о достойных представителях народа, чем посмертное восхваление их заслуг, тем более, что Нуреддин еще при жизни неоднократно предпринимал попытки передать свою богатейшую библиотеку Чечено-Ингушетии, но местные руководители, к которым он обращался, не проявляли должного энтузиазма. А между тем, библиотека включала в себя исторические мемуары, многочисленные записи, которые вел Н. Ахриев на протяжении десятков лет, его огромную переписку с писателем Кастериным, генералами Мамсуровым и Григоренко, историками Ошаевым и Авторхановым, а также с раскаявшимися на старости лет бывшими руководителями ГПУ и НКВД (достоверно известно, что этих писем-исповедей у Н. Ахриева было очень много).
Прошло очень много лет, как Нуреддин Габертович ушел из жизни. В октябре будет 37 лет, как его нет с нами. Но за все эти годы его личность не была должным образом исследована, когда как жизнь и деятельность Нуреддина Ахриева заслуживает большего внимания научных исследователей и библиографов.
Сложной, драматической была судьба Нуреддина Ахриева. С юности оторванный от родного края, он вместе с тем сумел сохранить свою национальную идентичность и любовь к Родине. Как доблестный офицер Красной армии, прошедший всю войну, грамотный педагог и полиглот Нуреддин Ахриев, без преувеличения, был человеком огромных интеллектуальных возможностей и обладал совершенно неординарными способностями. Причем интересы его в научном мире широко простирались на многие смежные дисциплины. Занимаясь преподаванием арабского языка, он одновременно являлся и авторитетным знатоком истории, этнографии, культуры, религии стран арабского Востока. А по характеру Ахриев был глубоко порядочным и верующим человеком. Он всегда говорил, что работа является для него спасением, и, наверное, поэтому после выхода на пенсию здоровье его начало стремительно ухудшаться.
Скончался Нуреддин Габертович Ахриев 14 октября 1987 года в Москве и был похоронен на своей исторической родине — в горах Ингушетии.
В заключении материала хотелось бы сказать, что очень часто, в пылу информационной загруженности, мы забываем или пропускаем мимо такие знаменательные даты, как, к примеру — день рождения Нуреддина Габертовича Ахриева, замечательного учёного с незаурядными способностями, являющегося нашим национальным достоянием. Его жизнь стала ярким отражением морально-духовного состояния наших дедов и отцов, которые стояли насмерть в годы гражданской войны и верили в светлое будущее российской действительности.