«Мысли должны быть чистыми и слова добрыми!»
Г-М. Даурбеков
24 марта 2021 года исполняется 117 лет со дня рождения художника-живописца Даурбекова Гази-Магомеда Албастовича. Родился он в 1904 году в дружной семье Албаста и Залейхан Даурбековых в селении Барсуки Назрановского района. В семье их было трое детей: Зейнап, близнецы Гази-Магомед и Шамиль. Брата не стало ещё в детстве.
Отец Гази-Магомеда — Албаст был грамотным человеком, строил железные дороги, был машинистом. Залейхан была известной рукодельницей, умела вышивать и радовать детей различными поделками.
Развитие таланта будущего художника Гази-Магомеда началось в раннем возрасте, в окружении удивительной красоты родного края. В детских воспоминаниях художника была жива творческая фантазия мамы: забавные фигурки, мастерски созданные ею из глины; башлыки и черкески, расшитые национальным орнаментом.
В семилетнем возрасте его отдали учиться в исламскую школу. Добродушный мальчик не выдержал грубости учителя и покинул школу, продолжил учёбу в светской школе в Крепости. Полный курс гимназии окончил во Владикавказе. Гази-Магомед с детства любил рисовать, был талантливым от природы.
1924 год изменил многое в жизни юноши, и не только. Это был год создания Ингушской автономной области с центром во Владикавказе. На юношу обратил внимание Заурбек Мальсагов, занимавший в то время должность заведующего Ингушским областным отделом народного образования. Как один из одаренных юношей из национальных областей Г.-М. А. Даурбеков был направлен на учебу в Ленинградский высший художественно-технический институт.
Двадцатилетний студент, оказавшись в большом городе, внимательно изучал всё, что его окружало. Город привлекал красотой, богатством и творческими возможностями. Был восторг от новизны, от старинных зданий, но родина тянула к себе. Результатом его страсти и тоски по Кавказу стала картина, на которой изображён всадник на фоне гор. Писал он горы по памяти, ассоциируя с ними весь Кавказ, а с джигитом — Ингушетию. Современник Гази-Магомеда Даурбекова, историк Мурад Базоркин, помнил эту картину и позже с удовольствием узнал её на пачке сигарет «Казбек», ставших к тому времени известными. Одним из первых значительных произведений начинающего художника стала дипломная работа «Горцы в засаде», посвященная борьбе горцев за независимость.
А картина «Казбек» между тем жила своей жизнью долгое время. Сигареты с этим рисунком курили высокопоставленные чиновники, актёры и художники, герои и представители интеллигенции. Особую популярность эти сигареты имели в военные годы, когда автор Г.-М. Даурбеков вместе с народом находился в депортации — в Казахстане. Естественно, никто бы не стал приписывать депортированному художнику его авторство. Это факт. Да и популяризацией его творчества тоже никто не занимался. А между тем родные и друзья, старики и представители ингушской интеллигенции, знакомые рассказывали друг другу о картине Гази-Магомеда Даурбекова, которую называли просто «Казбек». А её автора, Гази-Магомеда Даурбекова, упомянул в те годы итальянский писатель Джан Пьеро Пиретто в книге «Частная жизнь советских предметов. 25 историй другого мира».
В 1930 году постановлением Совета народных комиссаров РСФСР Даурбекову Гази-Магомеду присваивают звание «Художника-живописца». Дипломированный художник возвращается на родину. Его наставником и другом по творчеству стал уже зрелый мастер и руководитель Ингушского краеведческого музея Х.-Б. Ахриев.
Этих людей объединял единый порыв становления изобразительного искусства ингушей. Это было чувство большее, чем дружба. Хотя следует сказать и о том, что образование, полученное в разных художественных центрах страны, проявлялось в стилистическом разнообразии их поисков. Их объединяло главное — родина. Х-Б. Ахриев — был прекрасным знатоком древней народной мудрости и видел все это в народном искусстве, Г-М. Даурбеков формировался как живописец уже в советские годы. В 1931 г. Гази-Магомед начинает работать в Ингушском краеведческом музее, где серьезно увлекся историей и этнографией.
Мастерская художника находилась в подвальном помещении краеведческого музея во Владикавказе. Это было излюбленное место для творчества. В стенах самого Ингушского краеведческого музея часто собиралась ингушская интеллигенция. К сожалению, многим картинам художника не суждено было сохраниться. Об их существовании нам известно лишь из работ ученых Л. П. Семенова, Б. И. Крупнова, X. А. Акиева и др.
Художник не мыслил своего творчества вне национальной тематики, главным образом исторической. Основной темой творчества Г-М. Даурбекова до депортации 1944 года была национально-освободительная борьба народа. Своими картинами он рассказывал об исторических событиях, свидетелем которых являлся сам. Старался воплотить мотивы борьбы горцев против самодержавия. Его влекла к себе социалистическая современность, приметы новой окружающей жизни. Ряд рисунков посвятил художник известному Долаковскому бою. Сюжеты, представленные художником, дают нам картину большого сражения с множеством жертв и трагедий. Ингуши с саблями и винтовками бегут в атаку, женщины с кувшинами поят солдат... В другом эпизоде — враг падает на штык, ингушский солдат приседает раненый...
На Первой краевой олимпиаде искусств горских народов Северного Кавказа в городе Пятигорске в 1935 году молодой живописец представил большую самостоятельную работу «Похороны комиссара Бутырина». Он получил за эту картину одну из премий. Сама картина была очень впечатляющей. Вот как о ней писала С. М. Червонная: «Композиция отличается четкостью, цельностью, своеобразным выразительным лаконизмом — группа людей у гроба с телом товарища объединена, как бы связана в крепкий тугой узел. Монументально-обобщенный характер носит пейзаж — сплошные и суровые громады скал, очерченные жестким контуром крутые горные склоны. Так же монументализированы темные силуэты фигур, особенно выделенная в центре четкой прямой вертикалью фигура Серго Орджоникидзе».
Картина эта в свое время вызвала большой общественный резонанс, так как в этой работе было показано, как ингуши-мусульмане хоронили красного командира, русского по национальности.
События, насыщенные героизмом, яркими образами, художник с документальной точностью воссоздавал на полотнах языком высокого искусства. На первый взгляд может показаться, художник просто передавал то, что было. Велика ли заслуга? Но сделать точный выбор того сюжета, образа, который передаст во всем многообразии событие и даст его ощущение через многие годы, — сможет не каждый художник. В работах Даурбекова движение и жизнь, и мгновенье, запечатлевшее эпоху. Художник стремился максимально честно и принципиально передать в своём искусстве происходящее действо. Он ищет в позах, жестах, во взглядах людей ответы на многие вопросы действительности.
В его творчестве впервые находит отражение образ передового человека, утверждающего революционные идеалы и строящего новую жизнь. Настроение времени чувствуется в картине Г-М. Даурбекова «С. Орджоникидзе дает задание А. Шерипову». Его произведения «Главный окоп у Долаковского кладбища», «Парад победы в Грозном в апреле 1920 года», «Выступление Г. Ахриева в горном селе», «А. Шерипов в стодневных боях», «Кескемский бой» и другие играют огромную роль в эстетическом воспитании народа, в укреплении интернациональной солидарности.
Картины Гази-Магомеда, помимо художественного таланта, демонстрировали его знания кавказского быта, устного народного творчества ингушей. Это мы находим в сюжетах его работ «Колой кант — ингушский богатырь», «Примирение кровников», «Белхий», «Сватовство» и др.
С глубоким трепетом и волнением пишет он картину «Примирение кровников», описывая детали процесса прощения. Состояние кровной вражды являлось тяжким испытанием в жизни общества, и оно не оставалось в стороне, всегда стараясь создавать условия консенсуса и мира. Народная мудрость всегда пыталась найти способы разрешения конфликта мирным путем, и один из эпизодов показывает Гази-Магомед Даурбеков.
Через картины «Белхий», «Сватовство» и другие идет повествование о жизни ингушского общества. Гази-Магомед, воспитанный в лучших ингушских традициях, поэтизирует добрый обычай народа «Белхий». Он понимает социальную значимость мудрого закона горцев — быть готовым помочь ближнему. Знает цену закону, помогавшему в самых трудных исторических условиях выживать его народу. Его интересовали люди, нравы, обычаи, отношения.
Все народы мира прошли через различные поверья и суеверия. Ими лечили, они оберегали, ими находили ответы на разные вопросы жизни. Один из эпизодов лечения показал художник Даурбеков. «Излечение от заразной болезни происходило во время эпидемии оспы, тифа, холеры. Если в то время через село проходил караван верблюдов, везший товары, то, по договоренности с начальником каравана, верблюдов останавливали в центре села. Объявлялось о том, что мулла будет проводить излечение. Люди собирались на площади, а затем по одному проходили под животом верблюда. А жителям давалось по глотку «священной» воды для того, чтобы закрепить выздоровление».
Гази-Магомед не только рассказывал в своих картинах о разных сторонах жизни ингушского общества, но и был активным участником разных мероприятий. Мы видим его в числе молодежи в драматических кружках, созданных во Владикавказе, видим на олимпиаде искусств народов Северного Кавказ в 1931 году. С 1932 года Гази-Магомед начинает принимать участие в экспедициях в горной Ингушетии вместе с именитыми учёными-историками Л. П. Семеновым, М. М. Базоркиным, художниками Х.-Б. Ахриевым, И. Щеблыкиным. Много зарисовок было сделано художниками в то время в горах. Ряд башенных ансамблей, разрушенных последующим временем, остались в памяти посредством их творчества. «Гази рисует старые башни. Гази рисует общий вид Фуртоуга...», — читаем мы в дневнике М. Слободского от 12 августа 1932 года.
Безусловно, Гази-Магомед был выдающимся мастером кисти своей современности. Незаурядные личностные качества удачно сочетались в нем с природным талантом в самых разных областях искусства.
Человек талантливый, как правило, бывает многосторонним. Гази-Магомед прекрасно играл на музыкальных инструментах, а на олимпиаде искусств горских народов в Ростове-на-Дону представлял свой народ и как музыкант, и как художник. Даурбеков Гази-Магомед вдохновенно выступал на том же форуме как исполнитель национальных мелодий на «дахчан пандаре» (род балалайки с вытянутым прямоугольным корпусом)«, аккомпанировал хору вместе с Лялей Мальсаговой, которая играла и на гармошке и на фортепьяно. Ингушской песней «Мохк бахьан латар» («Во имя Родины»), исполненной им на ингушском языке, с нами поделился Берснак Газиков:
«О, г1алг1ай, знайте цену себе,
в краю, где вы живёте!
Эту землю отстаивали в боях и
Оставили нам наши предки!
Были достойными г1алг1ай всегда,
И не было рабства у нас,
Золотом светятся имя и честь,
Оставленные предками нам!
Они отстояли наш кров,
Отстояли сёла и земли!
Мы потомки одного предка
И должны быть едины всегда!»
Патриотический дух и исполнение этой песни Г-М. Даурбековым вызывало особую гордость всех участников культурной делегации. Она ещё долго оставалась на слуху у них.
Вместе с художником Хаджи-Бекиром Ахриевым они провели большую работу в роли сценографов драматического театра Ингушской автономной области. На той же олимпиаде было представлено несколько картин Х. Ахриева. Из картин Г-М. Даурбекова был рисунок «Музыкант Хасан Цуцаев из Мелхисте», сделанный им карандашом. На олимпиаде он был признан лучшим. Большое впечатление на зрителей произвела также его картина «Встреча А. С. Пушкина с горянками на Военно-Грузинской дороге».
По окончании выставки некоторые работы художников были закуплены, что даёт надежду, что их ещё можно найти в архивах музеев Северного Кавказа. В журнале «Революция и горец» в те дни писали: «Изобразительное искусство кажется весьма узким местом городского искусства, а на деле выставка выявила и показала, что у горцев есть настоящие мастера кисти».
Даурбеков работал в области станковой и книжной графики, наиболее ярко раскрылся он в акварельной живописи, графике и скульптуре. Немаловажное значение в творчестве художника занимал портретный жанр. В его портретной галерее были образы бывших красных партизан: Наци Бекботова из селения Гули, Хасана Долова из селения Пуй, Белана Эльджаркиева из селения Салги, Хату Барахоева из селения Барах, Ягулби Ахильгова, Али Гандарова, Джабраила Эльмурзаева, П. Гулиева, Э. Долова, пишет карандашом образ Дуго Ахриева из с. Футоуг и других.
Обращение мастера к портретному жанру было связано с поисками новых форм и методов в передаче натуры и духовного мира изображенных образов. К сожалению, большинство портретных произведений художника, выполненных в 30-40-е годы ХХ века, были утеряны в период депортации 1944 года. О них мы можем судить лишь по копиям карандашных эскизов, репродукциям и фотографиям.
Им были созданы иллюстрации к известной повести Л. Н. Толстого «Хаджи-Мурат» (50 (!) графических рисунков), в 1954 году — к роману Д. Дефо «Робинзон Крузо», а также к школьным учебникам, выходившим в Ингушетии до 1944 года.
Пробуя себя в разной художественной технике, он работал в реалистичной манере, которая в большей степени соответствовала состоянию его души и мировоззрению, через призму которых он видел творимые им разнотипные художественные образы.
Художник участвовал во всех республиканских выставках произведений художников Чечено-Ингушетии с 1930 по 1944 год. В 1934 г. принимал участие в выставке молодых художников в Москве, в залах Государственного исторического музея. Многие работы Даурбекова, исполненные маслом в 30-е годы, к сожалению, утрачены в трудные военные годы. О них мы можем судить лишь по карандашным эскизам, фотографиям и более поздним авторским акварельным повторениям.
«Несомненно, талантливый художник, очень разносторонне проявляющий свои способности», — писал в 1936 году Б. В. Веймарн. И вдруг всё оборвалось на время, как и для многих тысяч людей, его собратьев. 1944 год. Депортация.
Выселение народа в районы Северного Казахстана и Средней Азии отозвалось тяжелым бременем на творчестве Даурбекова. Он не был принят в Союз художников, ему не позволяли заниматься любимым и самым главным делом его жизни — живописью. Время этих испытаний было тяжёлым в его судьбе. Нелегко было смириться с несправедливостью по отношению ко всему народу, трудно было и физически. В ссылке он со своей семьёй оказался в Кустанайской области.
Жить немного стало легче, когда устроился на работу в Русский драматический театр декоратором. Талантливый ингушский художник и гравюр, работая в качестве простого театрального художника, создал великолепные в художественном оформлении декорации к пьесам В. Шекспира «Ромео и Джульетта», Ф. Шиллера «Коварство и любовь», М. Горького «Зыковы», В. Лавренева «За тех, кто в море» и др. Его талант признавали все, кто оказывался с ним рядом.
В 1949 году в центральной части парка имени Кирова в Кустанае был создан фонтан по рисунку Гази-Магомеда. Фигура мальчика с рыбкой в руках, высеченная из камня, радовала глаз переливом тысячи брызг.
И всё же отсутствие условий реализации своих творческих способностей угнетало художника. На время он перестал писать картины. Рядом не было друзей, с кем он привык делиться своими мыслями. А вся интеллигенция в основной своей массе находилась во Фрунзе. Гази-Магомед переписывался с Дошлуко Мальсаговым, Джемалдином Яндиевым, Хаджи-Бекаром Муталиевым, Идрисом Базоркиным и др. Они и сумели вернуть художника к творчеству.
С Дошлуко Гази-Магомед был особенно близок. Он мог обратиться к нему, зная, что всегда в нём найдёт поддержку и понимание. И, конечно, Дошлуко ценил его, его огромный талант. Их переписку помнят сегодня дети Дошлуко и Гази-Магомеда. Присутствие Дошлуко всегда чувствовалось в жизни Гази-Магомеда и ощущалось их семьями. Это был и друг, и духовный наставник.
Гази-Магомед в числе первых людей возвращается на Кавказ в 1957 году.
Его в числе первых приняла на работу в Чечено-Ингушский республиканский краеведческий музей директор Жанетта Зязикова. Первые годы он жил один, затем привёз семью и с новой силой стал работать. Хотя следует отметить, что картины, созданные после сорок четвертого года, не могли сравниться по силе, художественности и глубине с работами тридцатых годов.
Будучи сотрудником музея, он продолжает писать картины на исторические темы, в том числе трудится над живописным произведением «Ханпаша Нурадилов в первом бою», упорно работает над рисунками, отражающими жизнь советского общества. Вместе с историком М. М. Базоркиным он работает в музее селения Мужичи именно над сектором по гражданской войне. Основное направление довоенных работ Г-М. Даурбекова было героико-революционное. И эти знания он реализовал в создании ряда картин для этого музея, куда они вместе с историком были прикомандированы от Чечено-Ингушского республиканского краеведческого музея. После завершения работы он возвращается в Грозный на свою работу.
Художник пишет картины по этнографии народа, в которых встречается и некоторое порицание, как, к примеру, «Многоженство», «Сватовство» и др.
В рамках плановой работы по музею он делает зарисовки войлочных орнаментированных ковров, изделий декоративно-прикладного искусства. Надо отметить, что на это обращала особое внимание директор музея Жанетта Зязикова. Бывало, она вместе с художником выезжала в села и города Ингушетии и Чечни, собирая сведения о сохранившихся коврах и орнаментах на различных изделиях.
Так, в рамках своей плановой работы Гази-Магомед Даурбеков зарисовал ковёр у своей родственницы — Пятимат Даурбековой в селении Барсуки. Рисунок этого ковра был сделан впервые Лолохоевой из селения Насыр-Корт, который и вошел в альбом «Ингушские орнаменты. 1924». Этот ковер, увезенный в депортацию, и стал образцом, по которому Пятимат сделала такой же, с некоторой разницей в цветовой гамме. Вскоре ковровые зарисовки Гази-Магомеда Даурбекова вместе с работами других художников вошли в каталог «Декоративно-прикладное искусство Чечено-Ингушетии», изданный в 1974 году в Грозном.
Никакого отношения к созданию альбома «Ингушские орнаменты. 1924» Г-М. Даурбеков не имел. Работа над этим альбомом была начата задолго до того, как Г-М. Даурбеков стал художником. Гази-Магомед Даурбеков жил на равнине, да и принимать участие в экспедициях начал только с 1932 года. «Ковры он зарисовывал после возвращения из депортации. И ковер, сделанный нашей мамой, тоже зарисовал в 70-х годах у нас дома, в селении Барсуки», — вспоминает племянница Зина Даурбекова.
В 1970, 1971 гг. он принимает участие в выставках произведений художников автономных республик РСФСР в Москве.
По прошествии более 20 лет работы в Чечено-Ингушском республиканском краеведческом музее 24 марта 1984 года в залах этого музея состоялась первая профессиональная выставка его произведений. В данную экспозицию вошли более 80 (!) работ, выполненных ингушским художником акварелью, тушью, масляными красками, рисунки цветным и простым карандашом. «В музее было много работ Гази-Магомеда Даурбекова», — вспоминает бывший главный хранитель музея Лидия Ведзижева. К сожалению, бесценные для культуры ингушского народа художественные полотна и рисунки Гази-Магомеда Даурбекова были уничтожены в период боевых действий в Грозном в 1994-2002 гг.
Дом Гази-Магомеда и Кейпи Даурбековых был всегда полон гостей. Хлебосольная хозяйка была рада каждому человеку, вошедшему в дом, и в каждом они находили доброе начало. В воспитании детей Гази-Магомед главным фактором считал образование, Кейпа — богобоязненность, что в итоге дало добрые плоды благородного воспитания.
Даурбекова Гази-Магомеда вспоминают как человека удивительно доброго. Он любил людей. Был человеком тонкого юмора, интересным собеседником, умеющим кстати привести сюжет из жизни.
До конца дней яркий талант художника давал о себе знать. Уже в зрелом возрасте Гази-Магомед писал по памяти портреты дорогих ему людей — отца, родных, друзей.
Дошлуко Мальсагов считал Гази-Магомеда великим художником. Идрис Базоркин говорил о нём, как об одном из талантливейших людей в изобразительном искусстве.
Дети его — Адиль-Бек и Мака с почтением вспоминали отца, всегда гордились им и знали, что творчество Гази-Магомеда, его жизненный путь принадлежат уже не только им, родным, а всему народу, который он ценил. Это осознают и внуки, унаследовавшие изящность художественного вкуса.
По словам Зины Даурбековой, «он был необъятным в своих дарованиях и творчестве. Был щедрым и простым. Он создавал работы и отпускал их в жизнь».
Мака, человек доброй души, рассказывая об отце, с огорчением констатирует: «Перед депортацией 1944 года все его произведения остались во Владикавказе, всё, что было создано после возвращения на родину, было сдано в музей Грозного и тоже погибло в разрушенном городе... Судьба народа прошлась по жизни Гази-Магомеда».
Собирать по крупицам, восстанавливать и воспитывать по их примерам — это наш общий неотложный долг.
Указом Президента Ингушетии от 18 мая 2005 г. Гази-Магомед Албастович Даурбеков награжден высшей наградой республики — орденом «За заслуги» (посмертно).
В развитии национальной культуры ингушей Г.-М. Даурбеков оставил яркий след. Будучи свидетелем многих исторических и культурных событий, он правдиво отображал жизнь ингушского общества, мудрость поколений, его жизнеутверждающее начало, красоту природы, в которой формировался его народ — гордый, красивый и мудрый. И эту любовь запечатлел в своих творениях, оставив на земле и в сердцах людей добрую память о себе.