Эту историю корреспонденту газеты «Ингушетия» рассказал Суламбек Харсиев, старейшина представителей рода Харсиевых, которые проживают в селении Чермен (Базоркино) Пригородного района. В роду Харсиевых воспитывали детей по всем традициям ингушского народа, в должном уважении и почитании к старшему поколению, и по канонам исламской религии. Они с детства приучали их к труду, учили ценить заработанный своими руками хлеб, и категорически не приветствовали промыслы «удальцов», которые занимались грабежом.
Джабраилу было где-то пятнадцать лет — это подростковый возраст, когда хочется проявить свою удаль, проверить себя на стойкость, показать смелось и решительность в поступках. Так он попал в компанию молодых людей, которые занимались кражей лошадей. Ему очень льстило, что взрослые приняли его как равного и всем своим видом он желал показать им готовность к делу. О моральной стороне вопроса на тот момент он не задумывался.
Разумеется, на дело с новоявленными друзьями он ходил тайком от родителей. Но после пары таких вылазок чуткое материнское сердце заподозрило в поведении сына что-то неладное. И в очередной раз, когда он ночью ускакал на лошади, захватив с собой охотничье ружьё, она сказала о своих подозрениях мужу Дударкх-Хажу, уважаемому и почитаемому в роду и в селе человеку, который был одним из тех, кто совершил пешком хадж на священную землю Мекки и Медины.
От услышанного он пришёл в ярость, но не потерял чувство самообладания. Всю жизнь, зарабатывая хлеб честным трудом, работая до седьмого пота и приучая к труду своих детей, он никак не смог бы смириться с такими интересами сына, и, потому решил серьёзно с ним поговорить. Одевшись, как подобает горцу, застегнувшись под воротничок, надев на голову папаху, он сел во дворе на скамейку. Как мы понимаем, таким образом он демонстрировал всю серьёзность предстоящего разговора. Уже брезжил рассвет, когда сын, привязав лошадь в конюшне, зашёл во двор. По одному взгляду отца Джабраил понял, что изворачиваться нет смысла. Он признался, что третью ночь ходит с компанией удальцов на дело, и, что ничего дурного они ещё не успели совершить.
Дударкх-хаж выслушал сына молча, сдержанно, а потом сказал: «В нашем роду никогда не было воров. Даже в самое тяжелое время мы хлеб свой добывали трудом, и я не позволю, чтобы мой сын занимался позорным делом. Если такое ещё раз повторится, — сказал он решительно, — я пристрелю тебя как собаку».
Джабраил прекрасно понимал, что это не просто слова, и если отец сказал это, то рука его не дрогнет.
И в то же время его мучала другая сторона вопроса. Через ночь он должен был пойти на очередное дело. Он дал слово, что придёт, и отступиться от сказанного было уже нельзя. Ведь друзья могут подумать, что он струсил, смалодушничал, и тому подобное. Он не знал, как поступить, чтобы и запрет отца не нарушить, и не осрамиться перед новыми друзьями. Его терзали мысли, и он решился на хитрость. Ещё с вечера притворился, что хворает, и рано ушёл спать в свою комнату, а поздно ночью вылез через окно, разобрал в конюшне стену, сколоченную из досок, и незаметно для домочадцев вывел коня через огороды. Но при этом он твёрдо решил, что это будет его последняя вылазка.
Мама, которая следила за каждым шагом Джабраила, увидев, что его нет дома, а в хлеву разобрана стена, разбудила мужа.
Дударк-хадж зарядил ружьё, а стрелял он метко, и сел напротив калитки в ожидании сына. Ближе к рассвету он услышал, как вернулся сын, как он сколачивал разобранную стену, и вот дверь отворилась, Джабраил немного пригнулся (дверная коробка была низкая), чтобы войти, и в это время раздался выстрел. Пуля пробила шапку, задела поверхностным касанием голову. Джабраил сбежал.
Об этой истории узнали не только родственники, но соседи и все односельчане.
Больше месяца сын не появлялся в родительском доме, да и не посмел бы явиться, ибо отец снова нажал бы на курок. Но тут в дело вмешались родственники и уважаемые старейшины села. Они посовещались и решили, что Джабраил прилюдно даст слово, что больше никогда не отступит от заповедей отца, и никогда не совершит поступков, порочащих честь и совесть семьи и всего рода.
На том и разрешилось. Скоро всё вошло в своё русло. Однако суровый урок назидания на будущее получил не только Джабраил, но и все молодые люди рода Харсиевых и села Базоркино.
По словам рассказчика Суламбека Харсиева, урока хватило и последующим поколениям. «В нашем роду всегда относились к труду с уважением, — сказал он. — Заработанное честным трудом приносило нам благо и благодать последующим поколениям».
А если читателю интересна дальнейшая судьба Джабраила Харсиева, то он стал очень уважаемым человеком не только в роду и в селе, но среди всего ингушского народа. Он дожил до глубокой старости, получил образование, был общественным деятелем, участником Великой Отечественной войны, пережил депортацию и события 1992 года. Всегда и во всём являлся примером для подражания подрастающему поколению, до конца своих дней оставался мудрым человеком, умел находить самые лучшие слова, чтобы донести до каждого ценности ингушского этикета «эздел» и важность соблюдения его фундаментальных основ в целях сохранения национальной идентичности.