Все, что происходит вокруг России и в отношении нашего государства, заставляет задуматься. Задаешься вопросом: а не обнаглели ли уже совсем господа англосаксы, чтобы считать весь мир обслугой их демократии, так называемой?
Этот вопрос встает. Пусть у нас в стране и не все слава Богу (как и в любой), в тех же межнациональных вопросах, но речь идет о государстве, где народам (а их более 190) на запрещено говорить на родном языке, исповедовать свою религию, иметь национальную государственную символику (тем же субъектам СКФО) и так далее.
Сегодня кавказцы тысячами принимают участие в спецоперации на Украине, поскольку верят в мощь своего государства, что у России, как самодостаточной страны, есть будущее, в отличие от тех, кто пытается нам навязать богопротивные вещи, называя это благой вестью.
Если мы возьмем тех же ингушей, они уходили добровольцами и призывались в ряды Вооруженных сил России из различных регионов (Ульяновск, Бурятия, Чечня), в том числе и Северной Осетии. А у нас, прямо скажем, все-таки непростые отношения с соседями, и тому есть ряд причин. Естественно, «больная мозоль» — так называемый «осетино-ингушский конфликт» осени 1992 года, когда по национальному признаку из Пригородного района и города Владикавказа были выдавлены десятки тысяч ингушей, проживавшие в своих населенных пунктах и домах, которые они годами отстраивали, после возвращения из сталинской преступной поголовной депортации народа в 1944 году в Казахстан и Киргизию.
То есть меньше чем за полвека ингушский народ дважды ограбили, и сопровождалось это невосполнимыми человеческими потерями: сперва при тоталитарном режиме, а затем уже в новой демократической России. (Это не говоря уже о незаконно переданных Северной Осетии советской властью исконно ингушских правобережной части Владикавказа и Пригородного района.)
Безусловно, у каждого народа есть свои трагические страницы в истории. От сталинских репрессий пострадали миллионы, мы это знаем. Несомненно, большая трагедия то, что происходило в Чечне в постсоветский период, нападение боевиков на Ингушетию в 2004 году, захват школы в Беслане, где погибли дети. В этих бесчеловечных акциях международных террористов, к сожалению, принимали участие и чеченцы, и ингуши, и осетины. Только (все же) есть разница между этими терактами и первым на территории современной России межнациональным конфликтом в Пригородном районе и городе Владикавказе.
Вопрос в том, в частности, что принцип неотвратимости наказания за деяния против человека и личности никто не отменял. Более того, достоинство личности охраняется государством. Международные террористы, творившие зло на Северном Кавказе, и понесли это наказание: одни ликвидированы силовиками, другие сами себя подрывали, понимая, что пришел час расплаты, третьи получили длительные тюремные сроки, четвертых продолжают разыскивать и ловить.
Вот последний пункт (без отнесения к террору) как раз и актуален, касательно конфликта 30-летней давности. Дело в том, что люди, наделенные властью, тогда тоже совершили тяжкие преступления, столкнув одних жителей Пригородного района с другими по национальному признаку. Погибли старики, женщины, дети, прикованные к постелям больные. (В списках без вести пропавших все еще числятся 192 ингуша.) А эти самые устроители конфликта и подстрекатели до сих пор на свободе, здравствуют, детей взрастили и внуков воспитывают, должности занимают, а на закате жизни начинают писать мемуары, как это сделал первый президент Северной Осетии Ахсарбек Галазов. Оставил потомкам труд под «емким» названием «Пережитое».
«Пережитое» этим самым деятелем даже сегодняшних молодых историков вряд ли заинтересует, не говоря уже о будущих. Но это неправильно, поскольку пережитое, в прямом смысле этого слова, жителями Пригородного района из-за таких, как Галазов, еще долго будет аукаться на взаимоотношениях двух народов — ингушского и осетинского. («Закрытые» свои же населенные пункты для ингушей, раздельное обучение в школах детей двух народов, провокационные школьные учебники истории от осетинских «экспертов», попытки «закрепить» за собой ингушские села, переписывая их названия и так далее.)
Возьму из названной выше галазовской книги только фрагменты (и то в ограниченном количестве), которые касаются конфликта осени 1992 года и подготовки к нему.
Галазов признает, что Закон «О реабилитации репрессированных народов» 26 апреля 1991 года был принят Верховным Советом РСФСР почти единогласно. «Кроме наших двух депутатов (осетинских, — ред.), за него проголосовали все члены Верховного Совета», — отмечает он. Не отрицает, что были и аплодисменты. После этого на встрече с Ельциным Галазов прямо заявил: «Крови, Борис Николаевич, не избежать». (Так пишет этот мемуарист.) То есть представители различных народов и субъектов России были «за», только осетинские депутаты «против», а лидер Северной Осетии пригрозил всем (стране!) кровью.
Тут необходима оговорка. Так как в Законе речь идет и о территориальной реабилитации, кто-то скажет (а сторонники-коммунисты Галазова живучие), что он предостерегал Ельцина, нет, господа-товарищи, — это было предупреждение, и последующие события тому подтверждение.
Очевидно, что с предстоящим конфликтом («кровопролитием») этот «аксакал» определился сразу после принятия Закона, осталось только подготовить почву. Впрочем, почву в Северной Осетии начали готовить заранее. Как пишет Галазов, «в ночь с 19 на 20 апреля (1991 года, — ред.) я собрал Чрезвычайный Комитет и Президиум Верховного Совета республики и внес предложение ввести в Пригородном районе и городе Владикавказе режим чрезвычайного положения. 20 апреля 1991 года Верховный Совет республики поддержал это предложение. Режим чрезвычайного положения многократно продлевался».
Галазов еще и жалуется, что лично ему режим ЧП принес «много неприятностей», но благодаря этому «удалось удержать контроль над ситуацией и сохранить республику — не допустить ни ее захвата, ни внутренней анархии». Ну и далее он пишет о создании национальной гвардии, республиканских сил самообороны, что даже поднимался вопрос о «национализации боевой техники и вооружения, находящихся на территории республики армейских сил».
В итоге Северная Осетия оказалась прекрасно подготовленной к «неожиданному» вооруженному конфликту. В войсковой операции против ингушей участвовали более 60 тыс. человек. В том числе ОМОН МВД Северной Осетии, два казачьих полка, республиканская гвардия, народное ополчение, бригада «Ир» из Южной Осетии, дивизия особого назначения (ДОН). А после провокационно были втянуты еще и два полка псковской дивизии ВДВ, спецназ МВД России, гарнизон и курсанты военных училищ Владикавказа.
Вся эта сила якобы противостояла «вооруженной агрессии» ингушей, которых на самом деле просто вынуждали покидать собственные села и находить прибежище на территории только образованной Ингушской Республики, где и власти как таковой тогда не было.
Убийство 27 ингушских женщин, 31 ребенка, 45 стариков, захват тысячи людей в заложники (в их числе — старейшины), издевательство над ними — это на совести Галазова и его «команды», как и разграбление имущества ингушей, разрушение более 4 тыс. домовладений. (Отметим здесь, что эти дома уничтожались целенаправленно и после активной фазы конфликта осени 1992 года, да и в последующие годы тоже.)
Как в Северной Осетии готовились к «неожиданному вторжению» ингушей, следователю Генпрокуратуры России рассказал в своих показаниях дежурный Черменского поселкового отделения милиции, капитан Владимир Валиев.
В частности, он поведал о том, что «за последние три месяца до начала конфликта регулярно по понедельникам после подведения общих итогов обычно в кабинете Дзыкаева (начальника) проводились закрытые совещания о ходе подготовки к вооруженной акции. На таких совещаниях обычно присутствовал министр Кантемиров или один из его замов. На всех закрытых совещаниях я не присутствовал по той причине, что иногда они совпадали по времени с моим дежурством. Расскажу о тех совещаниях, на которых я присутствовал. В начале августа на совещании, на котором присутствовал сам министр Кантемиров, была следующая повестка дня: «О начале усиленной подготовки вооруженной акции и задачах сотрудников Пригородного РОВД, вытекающих из этого».
Показания Валиева нетрудно найти, стоит только кликнуть и интернет их выдаст, поэтому не буду приводить текст полностью, но один момент выделим. Капитан милиции поясняет: «Наступил день, намеченный для акции. В начале пустили дезинформацию в ночь с 30 на 31, что якобы уже напали на жителей сел Тарское и Куртат — это передал дежурный по РОВД, зная наперед, что среди сотрудников-ингушей есть такие, кто владеет осетинским, они передадут своим, те, опасаясь ответной акции, тоже начнут готовиться. Так оно и произошло. Когда собрались по зову сирены жители с. Майское и попытались узнать, что произошло, прозвучал первый выстрел со стороны солдат, которые там несли службу. Выстрел был провокационный. Одного только не смогли предвидеть руководители акции: дальше этого выстрела дело не пошло, и солдаты сдались. Тогда в ход пустили второй вариант начала: когда подошли к отделению люди ингушской национальности, начальник отделения Демуров открыл из укрытия автоматический огонь. Кстати, бетонные стены были специально подготовлены к этому времени... Войска нас подвели, а ОМОН, по неизвестной нам причине, так и не прибыл. Я думаю, это уже было умышленно, чтобы было больше жертв среди населения, чтобы оно озлобилось. В общем, подкрепления я не увидел, а когда погибли первые наши сотрудники, оставшимся ничего не оставалось, как сдаться».
И после таких показаний Валиева ясно, что многое «переживший» Галазов передергивает факты, когда пишет, что «утром 31 октября на ингушском языке было передано сообщение о начале операции под кодовым названием «Объявлен сбор». (Приписал бы еще «костры на башнях зажгли», чтобы масштабировать!)
Убежденный коммунист (в сталинском понимании этого слова), поддержавший ГКЧП в 1991 году, готов был положить сотни жизней ингушей и осетин, лишь бы оставаться у власти, и он это сделал. Вот о чем мы должны напоминать молодым людям из двух республик, чтобы они (прежде всего — осетины) понимали, какую цену платит народ, когда им манипулируют политиканы, обрядившись в «патриотов».
Его последователи сколь угодно могут кричать об интересах республики и России, которые отстаивал сей политик, но то, что он был «во главе процесса этнонационалистической мобилизации», пишет тот же авторитетный эксперт Сергей Маркедонов. А это значит, что Галазов и иже с ним (а до него такие же, как и вся эта сталинская клика) формировали образ «врага-ингуша». Они занимали чужие дома, пахали не принадлежащую им землю, переписывали историю, когда незаконно высланные ингуши сотнями умирали от голода, холода и болезней в степях Казахстана. И в 1992 году им обязательно нужны были жертвы с той же осетинской стороны, чтобы закрепить содеянное.
20 октября 1992 года в селе Шолхи (Октябрьское) Пригородного района бронетранспортером ОМОН МВД СОССР была задавлена школьница-ингушка Гадаборшева. В ночь на 21 октября в поселке Южный Пригородного района работник МВД Северной Осетии застрелил двух ингушей. В тот же день произошло столкновение между жителями поселка Южный и сотрудниками служб МВД СОССР, в ходе которого с обеих сторон было убито и ранено еще 7 человек. Расследования не было, зато убитых милиционеров хоронили с почестями в присутствии Галазова и членов правительства республики.
Галазов с командой «полностью встали на позиции «национальных интересов осетин» и предпочли кровную солидарность с гражданами другого государства (Южной Осетии, — ред.) защите интересов и безопасности жителей республики (ингушей, — ред.), которые составляли этническое меньшинство. Более того, они и выступили организаторами силовой акции изгнания части граждан с территории их проживания вместо настойчивых усилий по улучшению правления и нейтрализации, провоцирующей деятельности ингушских радикал-националистов среди жителей Пригородного района. Вместо позитивных мер по вовлечению ингушей в общественно-политическую жизнь республики, усилению их лояльности и социально-культурной удовлетворенности, был избран путь отторжения и даже третирования тех, кто еще на памяти живущих поколений испытал травму депортации».
Выше приведены слова бывшего председателя Госкомитета России по национальной политике, историка, общественного деятеля Валерия Тишкова. И давно уже признано, что он был прав в своих оценках, но только не теми, кто сегодня поет оды Галазову и прочим таким же.
Что в итоге имеем? В отдельном взятом субъекте страны открыто была проведена этническая чистка, попраны все мыслимые права граждан России по национальному признаку. Такова реальность, когда в Северной Осетии не скрывают, что там придерживаются позиции: «закон, что дышло, куда повернул — так и вышло».
К 25-летию конфликта осени 1992 года в предгорном сельском поселении Алкун Ингушетии был открыт памятник «Дорога жизни». Это напоминание всем о том, как удалось спасти большую часть ингушского населения Пригородного района от катастрофы. Длинной вереницей через Ассинское ущелье, по нехоженым горным тропам в холод и стужу люди спускались на равнинную часть Сунженского района республики — старики, женщины, дети. Для тысяч этот сложный и опасный путь оказался настоящей дорогой жизни.
Мы это помним, и дети наши будут помнить, как и депортацию 1944 года.
Такое преступление против народа имеет срок давности?
Политиканы, провокаторы и их пособники, устроившие «конфликт», раскаиваться в содеянном в 1992 году не собираются. А зачем? Ведь этого не требуют от них компетентные органы, призванные напомнить, что есть 21 статья Конституции России и она гласит: «Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления. Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию».
Здесь уместен только вопросительный знак.