Информационная война. Еще несколько десятилетий назад большинство из нас имело слабое представление о такой форме противостояния между враждующими лагерями. Считалось, что это — одна из важных составляющих пропаганды, идеологического обезоруживания соперника. Пожалуй, первым на постсоветском пространстве с деморализующей силой информационной войны столкнулся ингушский народ. В трагическую осень 1992 года, в дни так называемого осетино-ингушского конфликта, оставшись без дееспособных органов власти после «раздела» Чечено-Ингушской АССР, ингуши оказались под «перекрестным огнем» полномасштабной информационной атаки.
Помните эти штампы в СМИ: «ингуши давно готовились к войне», «ингуши заблаговременно вывезли своих соплеменников из Пригородного района в безопасные места» и прочая и прочая? И как бы мы тогда ни пытались противостоять этой откровенной лжи, «пипл хавал», цитируя одного полузабытого артиста эстрады 90-х. И слава богу, что тогда еще не было соцсетей.
Прошло тридцать лет с тех событий. И с высоты небольшого, по меркам истории, отрезка времени сегодня вышеупомянутые бредни можно с легкостью опровергнуть, не оставить от них камня на камне. Порукой тому — десятки, сотни, тысячи судеб людей, целых семей, оказавшихся перед лицом смерти в те жуткие дни и сумевших победить ее. Разве бы они согласились на такие «эксперименты», сопряженные с риском для жизни?
До сих пор перед глазами картина, что называется, не для слабонервных, когда промозглым вечером 1 ноября 1992 года к нам во двор зашла стайка обмокших, продрогших до костей из-за сырости и холода детишек со своей матерью — Розой Дударовой (в девичестве Хаматхановой). Это были мои родственники по материнской линии из селения Балта. Им удалось выжить, пройдя многочасовой путь по легендарной «дороге жизни» через Ассинское ущелье. К нам их привез неизвестный молодой человек, имя которого Роза не запомнила, за что корит себя до сих пор.
— Никто ни о чем не подозревал перед конфликтом, — рассказывает Роза. — Конечно, напряжение чувствовалось. Но оно началось задолго до этих дней, как минимум — за несколько лет. Мы жили в поселке Южный: жили мирно с соседями-осетинами. К слову, именно они нас и предупредили, что намечается что-то нехорошее и что нам, дескать, лучше уехать отсюда подальше...
Роза вышла замуж за Уматгирея Дударова в 1975 году. Такой красивой пары трудно было отыскать: всем на зависть. Он — высокий, статный, эрудит и интеллигент, предприниматель от бога (в советское-то время!), одним своим видом вызывавший уважение у тех, кто находился рядом. Она — настоящая ингушка, хранительница очага, любимица свекра и свекрови, известная уже тогда мастерица швейного дела. Их любви судьба отмерила недолгий срок: в 1985 году Уматгирей трагически погиб. Ясно помню: это был траур на всю Дарьяльскую округу. Но остались от этой любви пятеро детей, и Роза сделала все возможное и невозможное, чтобы поднять их на ноги...
— Начались шум, стрельба, и мы переехали к брату в село Чернореченское, — продолжает Роза. — Там тоже было очень неспокойно, и мама потребовала, чтобы мы уехали в Джейрах. Мы не стали отпираться, нас поселили в школу-интернат (сегодня это здание находится рядом со школой) вместе с сотнями таких же беженцев. Туда же начали прибывать жители из селения Эзми, которое обстреливали из пушек. Пробыли там некоторое время, и нам сказали, что нужно уходить глубже в горы, куда вереницы людей и потянулись. От Таргима мы пошли в сторону Ингушетии через Ассинское ущелье. Тяжело об этом вспоминать, как люди помогали друг другу преодолевать расстояние. Где-то в районе Алкуна нас уже встречали местные жители. Подготовили все, что было в их силах — еду, одежду, транспорт. Помню, впервые в глазах моего брата появились слезы, когда он спросил: «У тебя есть к кому поехать?» Я сказала: «Есть — Мани» (Мани — так ласкательно-уважительно родственники называют мою маму - авт.)). Наш разговор услышал один молодой человек и предложил довезти в любое место, а если такового нет, мол, готов предоставить уголок в своем доме. Вот он нас к вам и довез, по дороге угостил всех нас едой, горячим чаем, дал детям денег. Так обидно, что не запомнила его имя. Знаю только, что он из Назрани...
Как же время быстротечно! Всевышний и хорошие люди помогли Розе не сломаться, не ожесточиться под «огнем информационной войны», сохранить в себе человечность. И дети определились в жизни, хотя самый старший (беда не приходит одна) — Белан, копия отца, пытаясь помочь семье материально, трагически погиб пятнадцать лет назад.
— Все во власти Творца, — говорит она. — Все, что нам предписано — сбудется. Главное — оставаться людьми, а не превращаться в зверей.