Вечно живой

О легендарной судьбе фронтовика Магомет-Гирея Келигова

О том, что наш сосед Магомет-Гирей Габралович Келигов был участником Великой Отечественной войны, мы знали. Об этом говорили зарубцевавшиеся шрамы на его лице, полученные на фронте. От этого взгляд его казался суровым и неприступным, но за ним скрывался человек удивительного благородства, щедрости и обострённого чувства справедливости.

В нашей памяти он остался настоящим трудоголиком. Я помню его в постоянных делах и заботах. На маленьком приусадебном участке в посёлке Карца он держал небольшое хозяйство: домашнюю птицу, крупный и мелкий рогатый скот. Была у него и своя пасека, мёдом с которой он угощал всех соседей.



Всегда помню его за починкой любимого автомобиля «Победа», в которой он души не чаял. Видимо, как участник войны, чувствовал к ней свою причастность. Иначе никак. «Победа» ему была настоящим другом и верным помощником, незаменимая в хозяйстве и отдушина для сердца. На ней он возил домой накошенное сено, загрузив поверх крыши, ездил в соседнюю республику, говоря на сегодняшнем наречии, по делам своего небольшого бизнеса. А ранней весной вместе с детьми наведывался в Тарские леса, откуда привозил набитый багажник молодой зелени сургибиса, на ингушском языке её называют «къалхаш».



Сургибис ждали с нетерпением все соседи. Первая охапка, конечно же, доставалась самой старшей — нашей бабушке, к которой он всегда относился с особым уважением. Молодые стебли «къалхаш» мы очищали от тонкой кожицы и ели, макая в соль. Вкус сургибиса я уже не помню, с тех пор прошло много лет, но помню, с каким наслаждением мы уплетали за обе щеки это растение. Из леса Магомет-Гирей привозил также зверобой, мяту, чабрец, шиповник и обязательно делился с соседями.

На нашей улице мы жили, как одна большая и дружная семья. В принципе, так жили в советские времена многие. Магомет-Гирей был самым старшим, его уважали и побаивались. Он равно мог наказать любого из нас, если мы того заслуживали. Хотя к девочкам всегда проявлял снисхождение, а вот к мальчикам, как к будущим солдатам, был даже предвзято строг, воспитывал в них настоящих мужчин.

Работал Магомет-Гирей в школе завхозом, но, по сути, он был наравне с руководством школы. То, с какой ответственностью он подходил к своему делу, уважение со стороны руководства, педагогов и учащихся в целом говорили о непререкаемом авторитете. Он часто организовывал субботники как в школе, так и на нашей улице. Помню, как мы любили это занятие, дружно белили деревья и подметали свои участки.

Магомет-Гирей любил детей по-отечески, был строгим и внимательным. Только он мог придумывать «детские застолья» — «берий мовлат» — говоря на родном языке. Да, так мы их и называли. Обычно он устраивал такие праздники в месяц священного восхваления Пророка Мухаммеда (с. а. в.). У него во дворе под тенью винограда на всю длину ставили стол из досок и усаживали вокруг ребятню. Угощали нас мясом, традиционным картофельным соусом и всем тем, что в те годы можно было купить на наших скудных рынках. А самое приятное было то, что нас обслуживали как почётных гостей.

Был ещё один праздник, который он дарил детям — по осени, после сбора мёда. Нас угощали пчелиным забрусом (воск, которым пчёлы закрывают соты и который срезают во время сбора мёда). Забрус содержал много мёда и обладал приятным ароматом. Мы с удовольствием жевали эту сладость, после чего нас угощали арбузами, дынями и созревшим чёрным виноградом, который висел над нашими головами. Такое мог сделать только он!

Вообще, Магомет-Гирей был на редкость благородным и щедрым человеком. Пройдя сквозь огонь и воду, он не ожесточился на мир. Он умел радовать людей, часто раздавал милостыню. А ещё в те годы люди пользовались общественными банями, так он сколотил у себя во дворе баньку и по пятницам звал туда всех соседей, отводя время купания для мужчин, для женщин, а также для детей.

Магомет-Гирей родился в 1917 году, в селении Ангушт Пригородного района Ингушетии. Он имел семиклассное образование и гражданскую специальность — шофер второго класса, работал учителем в школе и, как все молодые люди, любил по вечерам ходить в местный клуб и смотреть фильмы. Здесь, после просмотра фильма «Трактористы», где Николай Крючков исполнил песню «Три танкиста», он загорелся стать одним из них.

В 1939 году, когда ему исполнилось 22 года, он добровольцем вызвался в армию, в танковые войска. Начал службу в 1-ом танковом полку в должности механика-водителя легкового танка, быстро освоил технику и маневренность этой боевой машины. Командование полка было довольно им, да и ему служба была в радость. К тому же Магомет-Гирей входил в состав армейского ансамбля песни и пляски, руководил которым грузин Сулико Кулданашвили. С ним же вместе были земляки Саюп Дзортов, Якуб Парчиев, Хасан и Осман Досхоевы. Магомет-Гирей был отменным танцором, мог и лезгинку отплясать и русскую кадриль, а ещё виртуозно играл на гармошке. Ансамбль был многонациональным, разъезжал по ленинградским и прибалтийским гарнизонам, разбавляя будни солдат и исполняя песни и танцы разных народов.

«Скоро закончится моя служба в армии. Вернусь домой, буду работать водителем в родном колхозе», — писал Магомет-Гирей в письмах своим родным. Но этому не суждено было осуществиться. Служба Келигова подходила к концу, когда объявили о начале Великой Отечественной войны.

В составе 1-го танкового полка Магомет-Гирей уходит на фронт. В начале войны он получает тяжёлое ранение и после нескольких месяцев лечения возвращается в строй.

«Признаюсь вам, как бы вы ни считали себя подготовленным к войне, к смерти привыкнуть тяжело, и страх преодолеть полностью невозможно, — говорил он. — Когда в самом начале войны я увидел труп, это было 26 июня, у меня был шок, меня трясло и лихорадило. Я укрылся от страха в танке и никак не мог остановить дрожь в руках. Просидев там некоторое время, я вышел и увидел молодых задорных парней, один из которых, признав меня за командира, отрапортовал по форме. Мне стало стыдно за своё внутреннее состояние. Я выпрямился и привёл себя в чувство на всю оставшуюся жизнь. Да, на войне было страшно, по-другому не может быть, но жить научиться на войне можно».

Нас часто интересовали подробности того боя, где Магомет-Гирей получил ожоги на лице, но спросить его мы не решались, даже в День Победы, когда он надевал свой форменный китель с наградами, что более располагало к беседе. Об этом мы узнали гораздо позже из прессы:

«Это было 6 июля 1941 года. Мой танк был подбит, и мы оказались в окружении. Было принято решение поодиночке покинуть боевую машину. Первым вышел командир Рябов, за ним стрелок Павлов, потом радист Шаров — все они, с небольшими ранениями, отошли на безопасное расстояние.

Последним должен был уйти я, как водитель. Обстреляв из башни вкруговую фашистов, я выскочил из танка, но получив ранение в колено, принял решение вернуться обратно, чтоб не попасть в плен и добивать из танка врага до последнего вздоха. Благо, гранат и снарядов в машине было достаточно. Но влезть обратно мешала раненая нога, однако следующая пуля, которая попала в ту же ногу, ударом забросила меня в танк. Я вытащил запал гранаты и готовился себя подорвать, но напоследок решил увести с собой как можно больше немецких солдат. Их голоса вокруг танка я слышал отчётливо. Они просили меня сдаться в плен. Я сказал, что я ингуш, а ингуши в плен не сдаются.

И тут на чистом русском языке заговорил офицер. Он представился эмигрантом-дворянином из Ленинграда и обещал мне сохранить жизнь и свободу. В эти байки я не верил, но решил использовать ситуацию. В руках у меня уже была одна граната без запала. Я взял вторую, зубами вытащил чеку, открыл головой люк, поднялся на локти, ещё раз заручился «словом офицера» и, воспользовавшись минутой замешательства врага, кинул гранаты налево-направо и юркнул обратно в танк, откуда продолжил бой через открытый люк.

Тут на меня пошли немецкие танки, но их снаряды моему «зверю» были не страшны. Я разными манёврами смог подбить три немецких танка и уничтожить две боевые точки. И тогда немцы выпустили в мою машину термитные снаряды. Танк загорелся, я выскочил оттуда объятый пламенем и с трудом, обгорелыми руками отстреливаясь от врага, побежал в укрытие. На ходу я увидел бегущих на подмогу наших ребят. Тут я потерял сознание. Очнулся через две недели в госпитале».

Указом № 0415 от 6 августа 1942 года за участие в этом бою Магомет-Гирей был награждён орденом Боевого Красного Знамени. Об этом потом напишет в 60-х годах «Грозненский рабочий» из слов одного из его фронтовых командиров:

«В нашем подразделении сражался ингуш Магомет Келигов — доблестный боец, верный сын Родины. Он из колхоза Кирова села Ангушт Пригородного района. Магомет Келигов был водителем танка. В одном из боев танк Келигова и его расчет вступили в неравный бой с пятью фашистскими танками... Танк Келигова горел, пламя уже лизало спину отважного воина, подбиралось к запасу снарядов. Но Келигов продолжал стрелять. Подоспевшие на помощь увидели три горящих фашистских танка и более 30 уничтоженных немцев. Отважный воин был почти без сознания, у него были обожжены руки, голова, шея».

Эту же запись мы увидим позже в книге В. Филькина «Парторганизация Чечено-Ингушетии в 1941-1945 гг.».

О Магомет-Гирее Келигове в своих книгах «Ингушетия в веках», «Подвиги героев бессмертны» и «Уроженцы Ингушетии в Великой Отечественной войне» пишет и доктор исторических наук Зейнеп Дзарахова, которой посчастливилось быть одной из тех, кто жил с ним по соседству.

«Он был всегда сдержан, строг, по-отечески заботлив, — пишет она, — с обостренным чувством справедливости и большим благородным сердцем. Одним своим видом заставлял нас быть дисциплинированными и ответственными. В последние годы жил в селении Зязикова. Мы увиделись с ним на Параде Победы в 2007 году, в городе воинской славы Малгобеке после долгой разлуки, а точнее, после 1992 года, когда из-за трагических событий в Пригородном районе судьба разбросала нас в разные стороны. Наша встреча с ним была очень тёплой. Много было радости и слёз, много воспоминаний.

И больше всего меня удивляло то, что пройдя через все эти испытания, Магомет-Гирей сохранил в себе огромное обаяние и непререкаемое благородство».

После того тяжёлого ранения в 1941 году, через несколько месяцев лечения танкист Келигов возвращается на фронт и продолжает борьбу в составе 376-го отдельного танкового полка механиком-водителем танка Т-34. Он не раз ещё получал ранения, лечился в госпиталях, но всегда возвращался в строй.

В начале 1944 года он по состоянию здоровья служит в составе 229-го отдельного батальона, где ремонтирует военную технику. Там он узнал от одного лейтенанта, что готовится спецоперация по выселению ингушского и чеченского народов. Магомет-Гирей даже успел в письме написать об этом отцу, чтобы тот распродал всё что можно. Поверить в это было нелегко, но отец выполнил то, что просил сын, и не пожалел об этом. Вырученные деньги очень помогли им в ссылке.

О его необыкновенном благородстве говорит ещё один поступок, эпизод из военной жизни, которым с нами поделился его племянник Тархан Келигов:

«Это было в каком-то освобождённом городке, где временно расположилась часть моего дяди. Чтобы прокормить своих шестерых детей, женщина-немка убиралась у них, обстирывала офицеров и солдат и готовила им кушать. Как-то раз один солдат ради потехи вымазал чёрным мазутом только что выстиранное и развешанное женщиной бельё. Ей ничего не оставалось, как молча собрать и перестирать всё. У некоторых солдат этот поступок вызвал смех, другие просто промолчали. Но мой дядя схватил его за шиворот, отвёл в сторону и поговорил с ним по-мужски, да так, что больше никто не смел и взглянуть в её сторону. «Воевать нужно на поле боя, а не с бабами», — сказал он».

28 мая 1944 года всех чеченцев, ингушей, калмыков и балкарцев, более 3-х тысяч человек — представителей депортированных народов, собрали в одну часть и загрузили в вагоны. Через четыре дня пути они прибыли в город Муром. Там на построении им сообщили, что война для них закончилась, и они с этого дня будут отбывать срок, «как враги народа» в «трудармии».

«Нас вывезли за семь километров от города и расположили в лагере у реки Вязьмы, — вспоминал Магомет-Гирей. — Разделили по батальонам, по 225 человек, командиром одного из которых был я. Работа нас не пугала, но обилие комаров не давало покоя ни днём, ни ночью. От местных мы узнали, что есть лесоповал, где работа очень тяжёлая, но там нет комаров. Это нас не пугало. Мы попросились на эту работу».

Через две недели пешего пути его батальон прибыл в Сезуховский леспромхоз. Местные их поначалу побаивались, ведь их предупредили, что едут к ним людоеды и головорезы. Но потом присмотрелись и поняли, что прибыли к ним самые обыкновенные люди, и даже во многом лучшие.

Работу, которую им дали на неделю, они выполнили за день, а потом решили передохнуть. Но в штаб успели доложить, что «трудармия» бездельничает, и оттуда с проверкой прибыло руководство в лице майора Усачёва. Майор, завидев выполненный за один день большой объём работы на «отлично», был крайне удивлён, но ещё больше его потрясло то, что вместо «головорезов», он увидел перед собой солдат и офицеров в парадных кителях с орденами и медалями. Когда он узнал, по какой причине они здесь, то дал слово всеми доступными средствами восстановить их права. А пока их скудное питание из воды и хлеба улучшилось в разы, и в разы увеличилась заработная плата.

В мае 1946 года их «освободили» и дали разрешение воссоединиться с семьями, которые были разбросаны по Казахстану и Средней Азии. За годы ссылки ему пришлось вынести много горестей и лишений, но самое трудное было терпеть унижения и несправедливость по отношению к себе и к своему народу. В 1957 году, после восстановления Чечено-Ингушетии, вместе с первыми переселенцами Магомет-Гирей вернулся на родину и поселился с братьями в посёлке Карца.

В 1992 году в результате трагических событий в Пригородном районе, он стал вынужденным переселенцем и жил в Зязиков-Юрте Малгобекского района. Его часто видели на красной «Оке», подаренной правительством как участнику войны, которую он тоже полюбил и называл своей подругой. Он оставался таким же добрым и необыкновенно щедрым, любящим людей и готовым всегда прийти на помощь.

Магомет-Гирей Келигов умер в апреле 2009 года. Человек легендарной судьбы, необыкновенного мужества, стойкости и непревзойденного благородства, всей своей жизнью утверждающий величие человеческого духа, всем своим образом воспитывающий в окружающих чувства добра и справедливости.

Говорить, что его уже нет с нами, не хочется, потому что он из тех, кто живёт вечно.